— Братцы, обозначьте своё присутствие.
Тотчас, как из — под земли повставали какие — то лохматые «лешие» в которых невозможно было сразу признать людей. Если сказать, что это вызвало у всех шок, это значит, не сказать ничего.
— Теперь представьте, идёт вражеское войско, вокруг него обязательно снуют туда-сюда множество фуражиров и прочих снабженцев. — Стал увлечённо рассказывать Юрий, описывая воображаемую ситуацию. — Уходят в разные стороны они регулярно, но назад почти никто не возвращается. Затем, странным образом посреди ночи, загораются и взрываются запасы пороха, нанося тем самым колоссальный вред. А они — вражины, не как не могут пополнить то, что было уничтожено. Как вы думаете, сможет ли враг после такого, рассчитывать на победу?
— Но, это против всех правил войны. — Возразил тогда Лефорт. — Представляете, какой, поэтому поводу подымут шум.
— А на море, значит, то же самое делать можно?
— В каком это смысле? Что можно на море? — Присоединился к дебатам Пётр, который до этого, вроде отрешённо и задумчиво, рассматривал егерей, стоявших вокруг них.
— Я имею в виду — каперские патенты: дающие право, досматривать все встречные корабли. И если судно принадлежит вражеской державе, захватывать их, вмести со всем имуществом. — Ответил Юрий.
— Это правда? Он не лжёт?! — На сей раз, вопрос был адресован Францу.
— Да Питер, такая практика присутствует. И она признана довольно успешной, сильно подрывает экономику врага. Но как побочное явление, на Карибском море появились пираты, никому не подчиняющиеся и никем не управляемые. — Ответил преданный тридцатишестилетний генерал-лейтенант и друг царя.
— Ну, что ты на это скажешь? — На сей раз, царственный взор, был направлен на Гаврилова. — И что мне потом с этим сбродом, по окончанию войны делать?
— Ну, для начала, должно быть, соблюдено негласное правило, гласящее — никаких патентов, особо частным лицам. Этим занимаются только Егеря присягнувшие вам. — Стал излагать свою позицию Юра. — Чтобы вы, когда надо, натравили их как верных псов на врага. И все добытые трофеи, поступали только в казну. А после победы, одёрнув за поводок, отозвали назад, как послушную вам свору. А окружающим «друзьям» про существование таких воинов, знать не обязательно. Крепче будут спать, находясь в неведении.
Юрий, в конце фразы, даже злорадно усмехнулся.
— Но случись война, некоторые обыватели, узнав про такое, и смекнув, какие барыши это сулит. Тоже начнут выходить на большую дорогу и будут сбиваться в разномастные шайки — состоящие из отъявленных головорезов. — Возразил Лефорт. — Они же и на нас будут нападать. Нанося нам ущерб немалый.
— Это происходит не зависимо, есть егеря, или их нет. А я, для этого и натаскиваю своих волкодавов. Чтобы они, эти волчьи стаи разносили в клочья, как щенят! Посредством дополнительного, несения вокруг наших войск, боевого охранения….
Итогом этого спора, стало решение, что в дальнейшем, Егерский полк, имеет право на существование. Но Гаврилов, берёт половину затрат на его существование на себя. Но, если в случае войны, подразделение себя не оправдает, то, оно подлежит немедленному расформированию. А для начала Пётр Алексеевич, изъявил желание пройти в нём полный курс обучения.
Ничего не поделаешь, как говорится — против монаршей воли не попрёшь. Теперь Юрий и Зенауи, имели незапланированного ученика. Который по бумагам, проходил как Пётр Михайлов. И отцы командиры только диву давались, откуда у того, только силы берутся. После долгих, изнурительных полевых занятий, он, не пропускал не одной ассамблеи, устраиваемой в гостевом доме. Также требовал частых бесед втроём (царь, Гордон и Гаврилов). Здесь Юра уже не фантазировал, а, не называя имён, честно рассказывал всё, что знал об обходном манёвре, и излюбленной тактике Наполеона Бонапарта. Когда тот, заходя в тыл противника, перерезал коммуникации, разрушал построение вражеских войск, уничтожая его обхватом кавалерии. Заодно рассказывал, насколько улучшает качество и манёвренность войск, хорошо отлаженная интендантская служба. Чьей обязанностью было снабжение войск всем необходимым.
Самым своим большим успехом, Юрий считал, когда во время одной из вечерних бесед троицы, он смог вставить вопрос, задевший собеседников за живое:
— Питер, представь ситуацию. Мы стоим под стенами осаждаемого города, у нас есть пушки, есть порох и ядра. Часть пушек погибла в сражении. А вот к оставшимся орудиям, ядра уже не подходят. Они просто не помещаются в ствол. Так что нам, штурм отменять или на убой гнать своих солдат, на не разрушенные, то, стены? Ведь в этом случае, напрасно войско положим.
На этот раз, задумались оба собеседника.
— Так, это у всех так. Надо было больше запасать ядер к каждой пушке. — Первым ответил Патрик. И ваших интендантов заставить их скорее подвозить.
Пётр сидел, неподвижно глядя в одну точку перед собой и, попыхивал трубку. Но, тут его взгляд просиял и он, громко выкрикнул:
— Так надо сделать так, чтобы любое ядро, подходило к любой пушке!
Затем сам же себя поправил:
— Э нет. Малым ядром — стен не пробить, а большим — по пехоте стрелять не выгодно. И много не навозишь. Да и каждый мастер, всё равно, по-своему пушки льёт.
Гаврилов молчал, а царь снова погрузился в раздумья. Неизвестно сколько прошло времени, трубка у Петра уже давно затухла. А он, казалось, не замечал этого. В итоге, вечер так и закончился в полном безмолвии. Зато поутру, царь повстречав Гаврилова, радостно тряс того за плечи и выкрикивал:
— А я таки, решил твой вопрос! Нам надо создать полковую, полевую, крепостную и осадную артиллерию! И пусть у каждой из них, будет свой калибр, необходимый для решения поставленных задач! Тогда, и задачи разные можно решать и лишних ядер возить не придётся! То же и относительно мушкетов введём!
— Государь, в Донском полку уже давно существует негласное правило. Гласящее — все новые штуцера — одного калибра. И любая их пуля, подходит к любому ружью.
— Так что же ты, пёс шелудивый, мне голову морочишь?! — От былой радости не осталось и следа. И лавина гнева, была готова излиться на наглеца, вздумавшего так потешаться над царём.
— Государь, мы просто беседовали и я, без всякого злого умысла задал этот гипотетический вопрос. На который сам и собирался ответить. Затем, мне показалось, что вы сами хотите найти на него ответ. Поэтому и молчал. Но вы, превзошли все мои ожидания. Признаться, я не ожидал, что вы настолько глубоко продумаете его решение. Ведь в отличие от вас, все оружейники и полководцы, до сих пор, не нашли ответа. Даже малой его части.
— От шельма! Ну и подхалим! Как стелешься су… сын. — Пётр снова сиял. — Но молодец, что поднял этот вопрос, Сегодня же всё обдумаем и я, дам указ нашим оружейным мастерам. Отныне, пусть выпуск орудий, будет осуществляться по утверждённым мной чертежам. А за тобой, надлежит наладить для нужд моей армии выпуск твоих штуцеров. Даю тебе земли на Тулице там, и заложишь производство нового оружия. И быть по сему!
Основание производства штуцеров и других видов вооружения, было хоть и проблемой, но её предстояло решать намного позже. А сейчас, возникла другая головная боль. Это были новые рекруты. Царский указ: о наборе будущих воинов, конечно, был выполнен. Но почти все помещики выполнили его так, как было выгодно им. Среди новобранцев нашлось несколько хворых — которых медики Лиза с Марией сразу признали непригодными к службе. Остальные хоть и были здоровы, но судя по всему, были такой «головной болью» от которой хозяева с радостью поспешили избавиться. Хотя если постараться, в результате трудоёмкого воспитательного процесса, из таких ребят и получаются хорошие солдаты.
Но, а пока, многие рекруты старались дезертировать, (точнее убежать к казакам, благо уже находились на Дону). Насчёт дисциплины: это был вообще отдельный разговор. Почти все сержанты признались, что порой, не могут обойтись без рукоприкладства. Юрию спешно пришлось «читать» своим младшим командирам ускоренные и упрощённые лекции, о воспитательной силе коллектива. Когда один отвечает за всех и все за одного. И вкрадчиво объяснять, что наказание можно сочетать с дополнительной боевой подготовкой, но, за счёт свободного времени провинившихся подразделений. С обязательным пояснением, благодаря кому возникла такая немилость.