— Всё братцы, медлить нельзя. — Очень тихо прошептал Гаврилов. — Если хоть кто-то внутри периметра, обратит внимание, что охрана долго молчит. То, о таком преимуществе, как эффект неожиданности, можно забыть. Действуем.
И на сей раз ППШ., безжалостно поливали смертельным «дождём» как тех, кто не успел среагировать и умер у костра, даже не осознав этого. Так и тех, кто чуть позднее, смекнул, что к чему и успел взяться за оружие. Самые резвые османы, даже успевали подняться в полный рост, чтобы тут же упасть замертво… Со времени первого выстрела, прошло не более минуты, но сопротивляться нападавшим уже было некому. Возле костров больше никто не шевелился. Первой неприятностью, этой бойни, был заклиненный автомат Юрия. Виной этому была неисправность барабанного магазина. Далее, были раненые егеря, их было двое, одному пробили бицепс на правой руке. А другому воину, стрела, вскользь, разодрала левую скулу и порвала ухо. Пока двое других бойцов им оказывали помощь, Юрий с остальными спецами, ходил среди остывающих тел, в поисках выживших.
— Командир есть живой! — Радостно закричал Степан Кузнецов. Поднимая за шкирку, богато разодетого, пожилого, худого как кощей османа. Он даже и не делал попытки сопротивляться, хотя, зная хватку Степана, это делать, было бесполезно, Стёпа был средним — третьим сыном кузнеца, и мог забавы ради гнуть подковы. Ох, и намучились с ним в своё время Юрий, с Захаром пытаясь приучить его слушать их команды. (После того как его рекрутировали, молодец, пока не приехала в Ростов вся его семья, всё норовил дезертировать).
— Ничего не поделаешь, среди всех народностей есть и герои и трусы. — Подумал Гаврилов, с тоской глядя на испуганного представителя соседней империи. — А может он впервые в такой ситуации и растерялся… Стоп, да он никак на русском языке лепечет. Правда, с сильным акцентом. Да, сильно вы на набегах наживались, беря мирных жителей в рабство. Даже язык выучили, чтобы удобнее командовать было.
— … Я всегда любил урус. В моём доме, им всегда хорошо жить. У меня много, много урус мальчик. Они сыт, хорошо одет. Я их некогда не бит….
— Тьфу, мразь! — Выругался Юра нот неожиданной догадки. — Да ты, никак содомит! … Стёпа, будь добр, уведи его от меня подальше, и сам допроси, а то боюсь, я его даже этого сделать не дам — порешу.
Сын кузнеца, скорее всего не понял причину таких слов командира. Но простодушно пожал плечами и потащил свою добычу за приделы лагеря. А Юрий, уже давал следующие необходимые распоряжения:
— Пугач, выдвигайся к нашим, пусть срочно подтягиваются сюда: со всем нашим имуществом. Тима и Прошка, Кондрат, в охранение, остальные подготавливают караван, уходим, как все соберёмся….
— Командир, в общем, это был сборщик подати, а в обозах в основном шкуры, немного золота и серебра. И не каких пушек. Но, перед самой смертью, надеясь, что я его пощажу, он сказал, что их должны привезти на галерах, как только позволит погода.
Гаврилов посмотрел на обветренные и осунувшиеся лица своих бойцов и сказал:
— Неплохо. Конечно не то, на что мы охотились. Но нельзя поймать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, когда её там нет. А этот трофей берём с собой, пусть хоть раз османы и нам дань заплатят. Да и с пушками, хоть какая-то ясность появилась….
Незадолго до рассвета караван был готов к выходу и отправился в Ростовскую крепость. Шли спешно, но со всеми предосторожностями. В любой момент могла появиться погоня, ведь в Азове тоже не дураки, и скорее всего, выслали поисковую группу, чтобы узнать, что стало с не вернувшимся конным отрядом. И чтобы хоть немного усложнить задачу преследователей, замыкающие сани тащили за собой несколько привязанных метёлок сделанных из какого-то кустарника. Они разметали след, делая его менее заметным.
Через час появился и стал крепчать ветер, который поначалу обрадовал егерей, но скоро озадачил тем, что начал перерастать во вьюгу. Пришлось пока не поздно становиться лагерем….
— Прости государь, но ни пушек, ни огненного зелья, я не привёз, Всё это придёт в Азов только весной. Перед самым началом карательной компании. — Гаврилов, стоял перед Петром и Гордоном, они снова о чём-то беседовали в каморке царя: до того как он постучался.
— Знаем Юрий, мне уже всё Алексашко доложил. — С хитринкой улыбаясь, ответил Романов. — Ума не приложу, как он у интендантов только успел всё выведать и мне первым доложить.
— Питер вот и я говорю: невозможно захватить то, чего ещё здесь нет. — Вступился за Юрия Патрик.
Так было непривычно видеть его без парика, который, лежал на данный момент, рядом с ним. Его сильно поседевшая редкая растительность, ни как не сочеталась с тем образом, к которому Гаврилов уже привык.
— Знаю. Поэтому и не наказываю. Но два кошеля с золотом, ты мне всё равно должен. И ещё один за то, что решил твою проблему. Мне Феофан пожаловался, что конфликт назревал — из-за цвета кожи твоих некоторых товарищей. Так я взял всех повзрослевших девок, построил перед парнями с другим цветом кожи и отец Серафим обвенчал их. Так что, я сделал то, что ты сам давно должен был сделать. Глядишь, перемешаются, как следует — одним целым будут.
— Пётр Алексеевич, я и не отказываюсь от этого долга. И за помощь спасибо.
— Ещё бы ты отказывался и не был благодарен. — Беззлобно усмехнулся царь. — Кстати, недавно из Голландии пришло хорошее известие, они как придёт тепло достроят подарки, заказанные тобой для меня. И к середине этого лета, обещают пригнать оба корабля в Архангельск. Так что твой Иванов Иван Иванович, уже убыл туда со своими учениками, и их задача принять, и опробовать первые корабли моего флота. Жаль, дела Азовские не позволяют, не то бы и я туда поехал.
Здесь Пётр уже не сдерживал своих эмоций. «Взвился» как ураган и, подхватив Гаврилова как пушинку, затряс им в воздухе. Да правы были историки, что силы у него было не меряно.
— Всё же не прав был Алексашко, это не пустые бумажки. А настоящие, Российские корабли подарены были.-
И видимо успокоившись, после выброса эмоций, «вернул» виновника своей радости на место.
— По поводу появления первых кораблей Русского Флота, я даже новый штандарт начертал. — С этими словами царь положил перед Юрием лист с наброском флага.
Проект был двух видов, сверху было нарисовано знамя с тремя горизонтальными полосами, с неразборчивыми надписями. Пётр, пояснил их значение, тыча пальцем:
— Сверху белое, посредине синее, а внизу красное. А вот поверх всего этого, нашиваем по диагонали Андреевский крест. — Царь указал на рисунок находящийся ниже. — Кстати, Борис Самуилович, для этого проекта уже сделал краску и окрасил шёлк: выделенный для этого из городских запасов. А твои белошвейки начали пошив штандарта. Обещали при помощи своих чудных машинок, сделать по три комплекта на каждый парусник.
Увидев, как при этих словах, Юрий немного насторожился, самодержец ещё шире засмеялся.
— Не бойся, если они сделают всё как обещали, то я за это, щедро оплачу. Уж злата у меня хватает. А если что не так, тогда не взыщи….
Теперь, после беседы с царём, его путь лежал к госпиталю. Медики, увидев сильно обветренные лица бойцов, настояли на полном медосмотре всех вернувшихся. И «получив бойцов в своё распоряжение» вовсю «свирепствовали». Юрия отпустили только под честное слово — сделать доклад и сразу вернуться назад.
— Ну что? Я была права, зимой после таких походов, нужно проводить медкомиссии. У многих от мороза пострадали уши и носы. У одного твоего бойца, подозрение на бронхит. — Тихо выговаривала ему Елизавета Семёновна. — По крайней мере, к двоим раненым, я госпитализирую ещё троих. Двое с обморожением и один с бронхитом. И это, я ещё тебя не обследовала.
— Лиза, ты же знаешь, что мне некогда у тебя прохлаждаться.
— Есть время, нет его. Юра, ты же знаешь, что я на это смотрю по-другому. Пока не буду убеждена, что всё в порядке, не отпущу.
— Узнаю ярого служителя Асклепия. — Шутливо ответил тот. — Отдаюсь в твои чистые руки, в надежде на скорейшее освобождение.