Мадерек, год 2583
Мадру лихорадило. Император стягивал войска к столице, ожидая возвращения разгромленной армии, что задержалась в пустыне из-за осенних суховеев, несущих песчаные бури. Траурный кортеж с телом генерала достиг столицы Мадерека недели на три раньше, нежели могла вернуться армия. Все же пятерка всадников-жрецов, передвигалась значительно быстрей, чем многотысячное войско. Приграничные крепости по юго-востоку опустели. Похоже, правитель уповал на то, что вторжения с моря и восточных гор не будет, раз его не было доселе никогда. Максур вытрясал личные отряды из каждого аристократа, готовясь к крупномасштабному нападению на Сидерим. Конечно же, теперь он понимал, что Анаторийское ущелье полностью перекрыто. И время на стороне Азита. Наверняка, сейчас там возводятся укрепления, о которые расшибет лоб и самая многочисленная армия. Оставался путь только через Нешуа. И император потирал руки, злорадствуя, что княжество под его контролем, и там расположился довольно крупный гарнизон, способный стать в авангарде нападения. Едва подумав об этом, император отписал приказ перенаправить армию покойного Кассима сразу в Нешуа, без захода в столицу. Таким образом, предполагалось, что те прибудут в княжество намного быстрее, так что авангард усилится. Возможно, даже перейдет от охраны границ в наступление, расчищая путь армии, последующей из Мадры. Для реорганизации и отдыха предполагалось на две недели остановиться в ближайшем оазисе, куда последует караван с припасами и новой амуницией. Также на место генерала прибудет полководец Зул. Пока в расчетах Максура всё складывалось как нельзя лучше. Перевалы Нешуа не те, что в Анаторисе, там не устроишь подобную засаду, не перекроешь путь, возможно лишь открытое столкновение. И, как ни крути, силовой перевес на стороне империи, причем значительный. Воодушевленные новым планом вельможи оживились, грозясь намять бока "этому выскочке Садару" и его жуткому воеводе. Однако не торопились стать во главе своих отрядов, что не преминул едко заметить жрец. Его не слушали. Беря пример с правителя, знать Мадры вдруг решила, что чин Верховного жреца не так уж важен, что, наверняка, зря он занимает должность главного советника. Всеобщего мнения не разделял визирь, чья должность передавалась по наследству, и потому Максур не смог сменить его на одного из фаворитов. Чтобы его место опустело, пришлось бы вырезать весь род визиря, а он оказался весьма многочисленным и щедрым на мужчин. Ныне зрелый мужчина, визирь был еще мальчиком, когда Кирит пришел на службу к императору. И хорошо помнил, как жила империя, пока правители слушались мудрого советника. Безусловно, и они тоже ошибались, да и жрец не всегда был точен в своих расчетах, но Мадерек ни разу не приблизился к той границе падения империи, к которой так стремительно толкал страну Максур.
Кирит иногда выслушивал визиря, но больше отмалчивался, словно не доверяя больше никому. Но порой пускался в рассуждения о том, что Максур проиграет эту войну. Лишь по одной причине — он недооценивает врага. Визирь было подумал, что жрец решил переметнуться на сторону Садара.
— Окстись, Верховные ни по каким причинам не могут поменять страну. Если я нарушу клятву престолу Мадерека, то Наставник сошлет меня в такие дали, что пешком за всю жизнь не дойдешь, запрет в пещере, посадит на сухой хлеб и отравленную воду. Натравит скорпионов, сколопендр, и буду я в муках страшных коротать последние деньки, — ответил жрец на подозрение.
— У вас всё так сурово? — визирь едва не поперхнулся чаем, которым его любезно угостил Кирит.
— Нет, шутки у меня такие. Попросту казнят. Да и противно моему разумению чести менять одну страну на другую. Предательство чуждо жрецам в принципе. Однако это не мешает восхищаться великими людьми и признавать их ум и заслуги.
Визирь вздохнул с облегчением. Иногда шуточки жреца его пугали. Хотя он начал понимать Кассима, который так прикипел к Кириту, что, казалось, жил у него, а не у себя в покоях. Этот человек завораживал, околдовывал, невиданная, непознанная и необъяснимая мощь таилась в тщедушном старческом теле, обозначаясь лишь пристальным острым взглядом всё еще по-юношески ясных карих глаз. Иногда он казались черными, словно пустынные колодцы, в которых дна не разглядеть, лишь непроглядная тьма. Седой как лунь Кирит выглядел пугающе. Впрочем, много десятков лет назад он был так же седоволос и черноглаз. Время словно застыло в этом человеке, практически не изменяя его черт с возрастом. Сухие жилистые руки, быстрая резкая походка, насмешливо-изучающий взгляд, в котором нет высокомерия, но есть презрение. Неизменное белое одеяние жреца — довольно узкая сутана, покрытая плащом-накидкой, длиной до колена, застегивающаяся у горла серебряным амулетом — символом Тарида. Да еще волосы, ниже лопаток перехваченные лентой. Белые таридийцы в отличие от красных не стригут волос с того момента, как принимают сан жреца. Вот если глаза закроет, так вовсе ничем не примечательный старик, обычный. Но этот взгляд, от которого мороз по спине визиря… Он теперь знал наверняка, как именно выглядит мудрость. Нет, она не добрая, не благая, она как острие кинжала. Пугающа и ядовита.