Лагерь мадеран растянулся на много верст по линии горизонта, оставив за спиной скалистые горы, словно крепостные стены. Удачное расположение, не позволяющее взять в кольцо, оставив небольшой проход для караванов, прибывающих со стороны Анаториса. Генерал воспользовался временной заминкой рагардцев, заняв приграничную зону Смирниса.
Сидерим, год 2568
— Вот ты и сделал шаг, после которого нет возврата, — довольно прошептал Садар, читая донесение от разведчиков Зелика. Король Сидерима прекрасно понимал, что если генерал останется на территории Анаториса, то, вполне возможно, обе стороны будут искать перемирия, расшаркиваясь, ссылаясь на недоразумение, закрывая глаза на то, что Рагард всё же вторгся в земли вассалов Мадерека. Тогда еще был возможен шаг назад для обоих. Также Садар понимал, что будь на месте Кассима Кирит, то не поддался бы на провокацию мнимого предательства и не переместил войска, оставшись в крепости. Хотя и на этот случай у сидеримца оставались козыри. Теперь же он прибережет их на дальнейшее, продолжая наблюдать издалека за разгорающейся войной. При всём желании вмешаться и нанести неожиданный удар, Садар не был готов к атаке ни военной силой… ни собственным здоровьем. Подходил срок рождения наследника, и король не хотел рисковать. Не так много шансов на то, что изможденное тело еще раз позволит зародиться жизни. Да и Раника повзрослеет, не проведешь так, как в этот раз. К тому же еще раз травить девочку Садар не хотел. Все же крохотная доля человечности в отношении юной королевы еще жила в сердце короля.
Глава двадцатая
— Есть ли в тебе хоть что-то сильнее силы разума?
— Есть. Сила привычки.
Садар привык. Привык в последние месяцы прятать выпирающий живот и налившуюся грудь под реддеком, привык не показывать слабости и плохого самочувствия, привык травить Ранику зельями, оставляя в болезненном состоянии, привык ловить укоризненные взгляды Разящего и подозрительно — Ларминиза. От последнего не укрылось изменение поведения монарха. Только причины он не находил, списывая на переутомление и чрезмерно активную деятельность. Король мало кому доверял, поэтому большинство обязанностей оставалось на нём без перспективы быть переданными министрам и советникам. Из всех розданных чинов и санов, оказались действительно задействованными только должности Ларминиза, Зелика, Разящего и Даналии. Отдав жрецу обязанности дипломата, разделив между Зеликом и Азитом оборону страны, тайную и явную, возложив на Даналию ответственность за торговлю и казну, всё остальные вопросы по обустройству государства Садар взвалил на себя. Дворцовая челядь не рисковала входить в покои короля ни днём, ни ночью, поскольку тот неусыпно сидел за бумагами и пребывал в весьма дурном расположении духа. Что творилось с государем, какие мысли его терзали в последнее время — никому неведомо. Возможно, обо всём догадывался воевода, всё своё свободное время проводящий с королем, но от устрашающего воина сложней добиться чего-либо, чем от самого правителя, настолько замкнут и угрюм стал Азит в последние недели. Тем не менее, такое положение вещей вовсе не устраивало жреца. Умом он понимал, что король торопится укрепить страну, догадываясь, что разразившаяся между империями война коснется и такой маленькой страны как Сидерим. Но в тоже время жрец волновался за самочувствие монарха и, надо сказать, небезосновательно, ибо выглядел тот не просто усталым, а измождённым и разбитым. Чудо еще, как не свалился до сих пор.
— Ваше Величество, простите мою дерзость, но вам необходимо отдохнуть. Я понимаю, что дела не терпят, но есть и те, которые возможно отложить или перекинуть на советников, не зря же они хлеб с вашего стола едят. Беру на себя смелость и ответственность отобрать наиболее толковых и займусь этим сразу, едва выйду от вас. Но это не всё. Вам жизненно необходима смена обстановки, хотя бы… съездите в княжество Нешуа, осмотрите новые владения. Это благоприятно скажется на отношении новых подданных к вам, а заодно и отдохнёте. Нельзя же так… — Ларминиз говорил быстро, слово боялся, что король не дослушает, отмахнётся, как обычно это делал при попытках отвлечь его и намекнуть на отдых.
— А знаешь, жрец, ты прав. И с Нешуа ты хорошо придумал. Вовремя, скажем так. И как я сам забыл о возможности покинуть дворец на время? — Садар вздохнул с таким явным облегчением, словно гора свалилась с плеч. Ларминиз даже удивился, глядя, как повеселел король, вызвал к себе Разящего и сразу же отправил собирать небольшой поход. При этом распорядился взять в небольшое путешествие и королеву, чем еще больше изумил жреца.
— Ваше Величество, но королева Раника в тяжести…
— И ей полезно будет. Вон как нездоровится в стенах дворца.
При этом Азит одарил короля таким взглядом, что тот поёжился, словно сжался весь, пытаясь зрительно уменьшиться, что ему, впрочем, удалось. Ларминиз пожал плечами на возникшую неловкость, откланялся и вышел, отправившись заниматься поиском новых советников.
— Чего удумал, Величество? — Азит подошел к королю вплотную, едва отдал распоряжения адъютанту, следовавшему по пятам за воеводой в последние дни.
— Не важно, чего король удумал, но наш святой долг — охранять его в этом путешествии, — внезапно вмешался Зелик, словно материализовавшийся из воздуха — так тихо и незаметно проник в комнату. Садар поморщился. Он давно подозревал, что новый адъютант Азита скорей соглядатай тайной службы на посылках у Зелика, нежели помощник воеводы. Похоже, последний тоже это понимал, но не беспокоился на этот счет.
— Зелик, у тебя мало дел в столице?
— Увы, Ваше Величество, дел по горло. Но управлять процессом я могу и из поездки. Поймите меня правильно, Азит стал слишком беспокоен, да и обстановка напряженная. Конечно, хорошо быть охраняемым Разящим, но, сдаётся мне, что и моё присутствие не лишне в этот раз.
Королю и воеводе оставалось лишь пожать плечами и согласиться. Когда Зелик так хмурил бровь и становился необычайно серьезен, спорить с ним не представлялось возможным.
Приданное Раники оказалось как нельзя кстати. Два десятка степных рысаков выглядели вполне достойно королевского кортежа. Холёные породистые лошади, словно пронизанные благородством от холки и до крупа, смотрелись надеждой на лучшие времена. Тонконогие, норовистые, горячие, как степной ветер в летний зной, они были немного крупнее, и оттого сильнее и выносливее пустынных скакунов. Запряженные в карету, лошади вытанцовывали, готовые сорваться с места по первому порыву, первому знаку от возницы. Садар одобрительно похлопал по холке подведенного коня, но, перехватив взгляд Азита, покорно сел в карету вместе с Раникой. Конечно же, Разящий не позволит трястись в седле, он хуже няньки стал, везде успеет, за всем присмотрит, упрекнет лишний раз в неосторожности, следит, чтобы король вовремя ел и хоть иногда спал. И всякий раз ворчал, когда Садар засиживался за работой, а после выл, распрямляя затекшую спину.
Покидать столицу, спустя столько времени, оказалось действительно ново. Осенние балки пестрели пожаром, переливаясь от багрового до солнечно-желтого, создавая видимость тепла. Последний месяц осени шел к исходу, всё больше удивляя Ранику, привыкшую к тому, что в это время в Анаторисе деревья облетели и по утрам заморозки покрывают инеем пожухлую траву, оседая колючей бахромой на ковыльной степи. Не покидавшая дворца юная королева не заметила, как пролетело лето. Да и как тут заметишь, когда едва встаёшь с постели, и даже забота короля, собственноручно готовящего лекарства, не радует? Девушке думалось о нелегкой доле женщин, вынужденных переносить все тяготы беременности. Придворные дамы успокаивали, говорили, что не всегда так плохо, видимо, королева слишком юна, оттого оказалась слабой, не готовой принять бремя материнства, что всё не у всех гладко, да и живот не всякий раз должен выпирать. Раника верила, послушно принимая зелье и советы, стараясь не задумываться над тем, почему лекарь пожимает плечами, не находя причин недомогания, в итоге списывая всё на слишком раннюю беременность. Оставалось лишь терпеть и ждать, изредка выныривая из горячечного бреда, который случался всё чаще и чаще. Приходя в себя после очередного приступа, Раника всё больше времени старалась проводить с Садаром, который хоть не выказывал серьезного беспокойства, в отличие от остальных посетителей опочивальни. Казалось, король столь уверен в своей силе, что может справиться даже с болезнью молодой супруги. Вот и сейчас спокойно взял с собой в поездку, хотя лекарь поднял панику, а жрец весь побледнел и попытался уговорить монарха оставить супругу под присмотром королевского двора. Однако Садар был непреклонен, споры пресек на корню, в очередной раз продемонстрировав, кто здесь правитель, а кто подданные. И если Ларминиз давно смирился, что раз монарху под мантию вожжа попала, значит, так и будет, то остальные высокородные придворные никак не могли понять, почему Садар с дворянством и знатью холоден.