— Ну что, заслуживаю твоего одобрения? — Мой голос сочился сарказмом.
Он рассмеялся.
— О да. — Мне нравился его глубокий смех. От него у меня все щекотало внутри.
— Ты под кайфом.
Потому что никто в здравом уме не посчитал бы меня привлекательной. Особенно когда этот человек видел мои печально известные шрамы.
— Пока нет, но собираюсь. Хочешь присоединиться?
Мне не нужно полное функционирование мозга, чтобы ответить на это.
— Нет. Я предпочитаю работающую башку. Он может пригодиться, на случай если… ой, я даже не знаю… ты захочешь подумать.
Его злобная усмешка вызвала у меня улыбку. Не вынужденную — настоящую.
— Смешно. — Молниеносным движением он положил обе руки на кирпичную стену, заперев меня в оковах своего тела. Парень наклонился, и моё сердце забилось со скоростью, о возможности которой я и не знала. Его теплое дыхание ласкало мою шею, растапливая обмороженную кожу. Я наклонила голову, ожидая тепла его тела, прижатого к моему. Вновь видела его глаза, и эти тёмные зрачки кричали о голоде.
— Я слышал один слух…
— Какой? — Я попыталась выбраться.
— Сегодня твой день рождения.
Испугавшись, что разговор разрушит чары, я облизала внезапно пересохшие губы и кивнула.
— С днём рождения. — Ной приблизил свои губы к моим, этот сладкий, мускусный запах поразил мои чувства. Я почти ощутила вкус его уст, когда он неожиданно отступил, глубоко вдыхая воздух. Холодный воздух вернул меня в страну трезвых.
Он провёл ладонью по лицу и направился к деревьям.
— До скорой встречи, Эхо Эмерсон.
— Подожди. — Я начала снимать куртку. — Ты забыл это.
— Оставь себе, — сказал он, не оглядываясь. — Я заберу её в понедельник. Когда мы встретимся для обсуждения занятий.
И Ной Хатчинс — наркоман, использующий девушек, и мой спаситель с курткой — исчез в темноте.
8 — Ной
— Чего я не понимаю, так это зачем ты отдал ей свою куртку. — Голова и волосы Бет свисали с матраса. Она сделала тягу и передала косяк Исайе.
— Потому что она замёрзла. — Я так сильно прижался к спинке дивана, что, если расслаблюсь, он может раскрыться и проглотить меня. Я ухмыльнулся. Отменная травка.
После моей встречи с Эхо я купил щепотку, забрал Бет и Исайю из леса позади дома Майкла Блэра и вновь повел нас к Ширли и Дэйлу. Я не мог положиться на их трезвость, чтобы подвезти меня домой, да и сам намеревался накуриться до потери памяти.
Если верить папке моего соцработника, мы с Исайей — ещё одним приёмным ребёнком — спали в своих комнатах наверху. На самом деле эта ледяная адова яма, больше похожая на цементный блок, чем на подвал, была местом, где жили мы втроём. По-очереди спали на старом огромном матрасе и диване, найденным в Гудвиле. Мы отдали Бет кровать наверху, но когда её тетка Ширли и дядя Дэйл ругались — что происходило постоянно, — она делила матрас с Исайей, а я спал на диване.
Если не считать братьев, Исайя и Бет были единственным людьми, которых я мог назвать своей семьёй. Я познакомился с ними, когда Киша поселила меня сюда после окончания девятого класса, а Исайю отправила Служба Опеки Детей после восьмого. Это место больше походило на пансион, чем на дом.
Ширли и Дэйл стали приёмными родителями ради денег. Оба предпочитали игнорировать нас. А мы — их. Тётя и дядя Бет были вполне нормальными, если не считать их проблем с управлением гневом. По крайней мере, всю свою злость они выплёскивали друг на друга. С другой стороны, мать Бет и её парень любили спускать пар на ней, потому девушка предпочитала жить с нами. Киша оставалась в неведении об этой договорённости.
Бет повернулась, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
— Серьёзно, ты с ней спишь?
— Нет.
Но постояв так чертовски близко к ней, я не мог перестать думать о её теплом теле подо мной. Хотел бы я обвинить в этом марихуану, но нет. Стоя рядом с ней на веранде, я был так же трезв, как в день теста на наркотики, назначенного судом. Её шёлковые рыжие волосы блестели в лунном свете, эти зелёные глаза вглядывались в меня, будто я таю в себе какой-то ответ, и, чёрт возьми, от неё пахло корицей и жареным сахаром. Я потёр голову и вздохнул. Что со мной не так?
С того дня в библиотеке я не мог выбросить Эхо Эмерсон из своей головы. Даже когда я навещал братьев, то думал о ней, о том, как она покачивает ногой.