Когда неодобрительный припадок удушья прекратился, кресло короля начало беззвучно покачиваться взад и вперед.
– Однако ты можешь сделать для меня кое-что… и это, в свою очередь, обяжет меня обеспечить тебя тем, что ты ищешь… местоположение вампиров, не так ли? Именно это Общество Лессенинг уже давно пытается выяснить. Найти вампиров в их тайных домах.
Ублюдок попал в точку. Лэш знал, куда нападать этим летом, потому что бывал во владениях тех, кого убил, посещал вечеринки по случаю дней рождения своих друзей, свадеб родственников и балов Глимеры, которые устраивались в тех особняках. Теперь же, остатки вампирской элиты сбежали из города в безопасные дома, располагавшиеся за границами штата, а эти адреса ему неизвестны. А гражданские? Он понятия не имел, откуда начать, потому что никогда не общался с пролетариатом.
Симпаты, с другой стороны, могли чувствовать других, как людей, так и вампиров, видеть их сквозь прочные стены и укрепленные подвалы. Ему нужна такая способность, если он собирался развиваться и дальше; именно этого не хватало среди всех тех инструментов, что отец предоставил ему.
Лэш оттолкнулся от пола своим армейским ботинком, и впал в тот же ритм, что и король.
– И что именно ты можешь хотеть от меня? – протянул он.
– Связывание – наш основной вид объединения, не так ли? – улыбнулся король. – Мужчина и женщина связываются друг с другом. И все же в этих интимных отношениях раздор встречается довольно часто. Обещания даются, но не сдерживаются. Клятвы даются, но нарушаются. Против этих преступлений должны быть приняты меры.
– Звучит так, словно ты говоришь о возмездии, командир.
На том ровном лице появилось самодовольное выражение:
– Не о возмездии, нет. О корректирующем действии. А причастность смерти… лишь то, чего требует ситуация.
– Смерть, значит. Так симпаты не верят в развод?
Ярко-красные глаза сверкнули презрением.
– В отношении неверной супруги, чьи действия вне постели идут вразрез с самой сутью отношений, смерть – единственный развод.
– Логика ясна, – кивнул Лэш. – И кто цель?
– Так вы берете на себя это обязательство?
– Пока нет. – Он пока не знал, насколько далеко готов зайти. Запачкать руки, находясь в колонии, не было частью его первоначального плана.
Король перестал качаться и встал на ноги.
– Тогда подумай над этим и будь уверен. Когда будешь готов получить от нас то, что необходимо тебе для войны, приди ко мне, и я скажу, что делать.
Лэш тоже встал.
– Почему ты просто сам не убьешь свою супругу?
Медленная улыбка короля походила на улыбку трупа – она была жесткой и холодной.
– Дорогой мой друг, оскорбление, которого я не потерплю, – не измена, ее я бы ожидал, а скорее надменное предположение, что я никогда не узнаю об обмане. Первое – это мелочь. Второе же – непростительно. Итак… мне проводить вас до машины?
– Не стоит. Мы сами найдем выход.
– Как пожелаешь. – Король протянул свою шестипалую руку. – Так приятно было…
Лэш протянул свою в ответ и почувствовал, как электричество пробежало по руке, когда их ладони встретились.
– Да. В общем, я свяжусь с тобой.
Глава 16
Она снова с ним... О, Боже, она наконец-то вернулась к нему.
Тормент, сын Харма, был обнажен и прижимался к телу своей любимой, накрывая ладонью ее грудь, он ощущал ее атласную кожу, слушал стоны. Рыжие волосы языками пламени разметались по всей подушке, к которой он прижимал ее, и по белым, пахнущим лимоном, простыням... локоны окутывали его мускулистые предплечья.
Сосок напрягся под ласками его большого пальца, а губы были мягкими, когда он глубоко и медленного целовал ее. Когда Велси уже молила Тора, он собирался взять ее сверху, яростно входя в тело любимой, подчиняя себе.
Вэлси нравилось быть под ним, ощущать его тяжесть. В их совместной жизни она была независимой женщиной с проницательным умом, а ее хватке мог позавидовать даже бульдог, но в постели ей нравилось, когда Тор был сверху.
Наклонившись к ее груди, Тормент принялся посасывать сосок, покусывая, целуя...
– Тор...
– Да, лилан? Еще? Может мне надо подождать...
Но он не мог. Лаская языком грудь Вэлси, он одновременно поглаживал рукой ее живот и бедра. Она изогнулась, и он, проложив языком дорожку к ее шее, царапнул клыками по яремной вене. Тор едва сдерживал жажду. По какой-то причине он особенно сильно нуждался в кормлении. Возможно, у него было много сражений.
Вэлси запустила пальцы в его волосы.
– Возьми мою вену...
– Еще рано.
Небольшая отсрочка только придавала остроты ощущениям – ожидание делало кровь еще слаще.
Поцеловав ее, на этот раз еще крепче, глубже проникая языком в рот, Тор намеренно терся членом о ее бедро, обещая другое, более глубокое вторжение. Вэлси была полностью возбуждена, ее сладкий аромат смешивался с лимонным запахом простыней, заставляя клыки пульсировать, а головку члена сочиться влагой.
Его шеллан была единственной женщиной, которую он когда-либо знал. Они оба были девственниками в их первую брачную ночь, и после Тормент уже никогда не желал другой.
– Тор...
Боже, как он любил ее томный голос. Любил в ней абсолютно все. И хотя они были обещаны друг другу еще до их рождения, это была любовь с первого взгляда. Судьба была к ним благосклонна.
Тор скользнул ладонями к ее талии, и...
Замер... что-то было неправильно. Что-то...
– Твой живот... твой живот... он плоский!
– Тор...
– Где малыш?! – Он в панике отпрянул. – Ты же была беременна. Где малыш?! С ним все хорошо? Что с тобой случилось... ты в порядке?!
– Тор...
Вэлси открыла глаза и знакомый ему более сотни лет взгляд, сфокусировался на нем. Печаль, от которой пропадало желание жить, стерла без остатка сексуальное выражение с ее лица.
Потянувшись к нему, она положила ладонь ему на щеку.
– Тор...
– Что произошло?
– Тор...
В глазах Вэлси блестели непролитые слезы, а дрожь в ее чудесном голосе разрывала Тормента на части. Внезапно она начала исчезать, ее тело испарялось под его прикосновением, рыжие волосы, утонченное лицо, безысходность в глазах – все постепенно растворилось, оставляя перед ним только подушки. И тогда, последним ударом, его нос покинули лимонный запах простыней и ее естественный аромат, сменившись пустотой...
Тор вскочил с кровати, глаза застилала пелена слез, сердце болело так, словно в него заколачивали гвозди. Неровно дыша, он схватился за грудь и открыл рот, чтобы закричать...
Не раздалось ни звука. Ему не хватило сил.
Рухнув обратно на подушки, Тор дрожащими руками вытер влажные щеки и постарался успокоиться. Когда ему наконец-то удалось восстановить дыхание, он нахмурился. Сердце сотрясало грудную клетку, не столько биением, сколько трепыханием, и, без сомнения, из-за этих беспорядочных спазмов, голова кружилась как после бешеной карусели.
Задрав футболку, Тор уставился вниз, на свой впалый/ввалившийся пресс и истощенный торс, и мысленно приказал телу умирать дальше. Повторяя волю как заклинание, с все возрастающей частотой и силой, ему оставалось только мечтать, когда же, черт побери, оно подействует, и он подохнет. Каждый вампир знал, что если хочешь попасть в Забвение и обрести там свою утраченную половинку, самоубийство не вариант, но Тор нашел лазейку, решив заморить себя до смерти. Технически, это не являлось суицидом, в отличие от петли на шее, пули в глотке или вскрытых вен.
Донесшийся из коридора запах еды заставил Тора взглянуть на часы. Четыре часа дня. А дня ли? Шторы были закрыты, поэтому он не знал, опущены ставни или нет.
В дверь тихонечко постучали.
Что, слава яйцам, означало, что это не Лэсситер, который всякий раз вваливался без предупреждения. Можно было не сомневаться, что падший ангел не стал бы заморачивался по поводу хороших манер или понятия личного пространства. Да и вообще, каких-либо границ. Совершенно очевидно, что этот светящийся ужас вышибли с небес, потому что Бога его компания достала не меньше, чем самого Тора.