Хлоп. Хлоп.
Грэйди отпрыгнул, когда дилеры, как тряпки, свалились на землю, и раскрыл рот с унитаз шириной. Прежде, чем он завел песню «боже мой, вы что наделали», Мистер Д встал перед его мордой и дал оплеуху.
Убийцы сунули свои пушки обратно в кожаные куртки, когда Мистер Д закрыл кейс, обошел машину и сел за руль Лексуса. Пока он отъезжал, Грэйди взглянул на лица бледных мужчин, будто ждал, что его самого застрелят.
Вместо этого они просто направились обратно к Эскорту.
После минутного замешательства, Грэйди поплелся следом, будто заново учился ходить, но, когда он начал открывать дверь автомобиля, убийцы не пустили его внутрь. Поняв, что его оставляют тут, Грэйди начал паниковать, забил руками и закричал. Что было охренеть как глупо, учитывая, что он стоял в пятнадцати футах от двух парней с пулями в мозгах.
Прямо сейчас лучше заткнуться.
Очевидно, один из убийц подумал то же самое. Он хладнокровно поднял пушку и направил дуло прямо в голову Грэйди.
Тишина. Спокойствие. По крайней мере, со стороны идиота.
Две двери закрылись, двигатель Эскорта завелся и захрипел. Взвизгнув шинами, убийцы сорвались с места, одарив ботинки и ноги Грэйди замерзшей грязью.
Лэш включил фары Мерседеса, и Грэйди обернулся, прикрыв руками глаза.
Был соблазн задавить его, но полезность парня охладила пыл.
Лэш завел Мерседес, подъехал к сукиному сыну и опустил стекло.
– Садись в машину.
Грэйди опустил руки.
– Какого черта тут…
– Заткнись, мать твою. Садись в машину.
Лэш закрыл окно и подождал, пока Грэйди плюхнется на пассажирское сиденье. Когда парень пристегивал ремень, у него стучали зубы, причем не от холода. Придурок побелел как мел, и вспотел, как трансвестит на «Джиантс Стадиум».
– С таким же успехом ты мог и средь бела дня их убить, – пробормотал Грэйди, когда они выехали на дорогу около реки. – Там же глаза повсюду…
– В этом-то и смысл. – У Лэша зазвонил телефон, и он, разогнавшись на магистральном въезде и оказавшись на шоссе, ответил: – Очень славно, Мистер Д.
– Думаю, все прошло хорошо, – сказал техасец. – Только вот я не видел никаких наркотиков. Должно быть, они в чемодане.
– Они в той тачке. Где-то внутри.
– Встречаемся там же, в Хантербреде?
– Да.
– Эй, эм, слушай, буш че-нить делать с этой машиной?
Лэш улыбнулся, думая, что алчность была огромной слабостью подчиненного.
– Перекрашу, куплю для нее ВИН и номера.
Повисла пауза, будто лессер ждал большего.
– О, здорово. Будет сделано, сэр.
Лэш повесил трубку и повернулся к Грэйди.
– Хочу знать всех крупных дилеров в городе. Их имена, территории, товар, все.
– Не знаю, есть ли у меня вся нужная информация…
– Тогда тебе же лучше все разузнать. – Лэш бросил свой телефон парню на колени. – Звони куда надо. Покопайся. Хочу знать каждого местного дилера. А потом слона, который их кормит. Колдвелловского оптовика.
Грэйди откинул голову на сиденье.
– Черт. Я думал, дело … в моем бизнесе.
– Твоя вторая ошибка. Начинай звонить и дай мне, что я хочу.
– Слушай… Не думаю что это… Мне, наверное, домой пора…
Лэш улыбнулся пареньку, обнажив клыки и сверкнув глазами.
– Ты уже дома.
Грэйди вжался в сиденье, а затем потянулся к ручке двери, несмотря на то, что они неслись по шоссе со скоростью семьдесят миль в час.
Лэш заблокировал замки.
– Прости, но ты теперь в деле, и в самый его разгар выйти никак нельзя. А теперь, делай чертовы звонки и не выпендривайся. Или я порежу тебя на кусочки и буду наслаждаться каждой секундой твоего крика.
***
Роф стоял около Безопасного места на охрененно холодном ветру, наплевав на дрянную погоду. Возвышаясь перед ним, мечта Роквелла из «Предоставьте это Биверу», дом, предоставивший убежище жертвам домашнего насилия, был большим, разросшимся за счет пристроек, и гостеприимным; окна закрыты стеганой драпировкой, на двери кольцо, а перед входом лежал коврик с надписью «добро пожаловать».
Будучи мужчиной, он не мог зайти внутрь, поэтому ждал, как садовый гном на жесткой жухлой траве, молясь, чтобы его любимая лилан была там… и захотела его увидеть.
Проведя весь день в кабинете, надеясь, что Бэт придет к нему, он наконец-то обшарил особняк. Не найдя ее там, он взмолился, чтобы она помогала здесь, что делала довольно часто.
На крыльце появилась Марисса, закрыв за собой дверь. Шеллан Бутча, и в прошлом кровная супруга Рофа, в своих черных брюках и пиджаке выглядела по-деловому, светлые волосы были уложены в элегантный шиньон, и пахла она океаном.
– Бэт только что ушла, – сказала Марисса, когда он подошел к ней.
– Она вернулась домой?
– На Редд Авеню.
Роф застыл.
– Что за… Почему она там? – Вот дерьмо, его шеллан одна в Колдвелле? – Ты имеешь в виду ее старую квартиру?
Марисса кивнула.
– Думаю, ей хотелось вернуться туда, откуда все началось.
– Она одна?
– Насколько мне известно.
– Господи Иисусе, ее однажды уже похитили, – рявкнул он. Когда Марисса отпрянула, он выругался про себя. – Слушай, извини. Прямо сейчас я совсем не могу здраво мыслить.
Марисса улыбнулась.
– Это прозвучит плохо, но я рада, что ты бесишься. Ты это заслужил.
– Да уж, я был дерьмом. Кучей дерьма.
Марисса подняла голову к небу.
– На этой ноте хочу дать тебе совет, на случай, когда ты пойдешь к ней.
– Дерзай.
Идеальные черты ее лица разгладились, и когда она вновь сосредоточилась на нем, в ее голосе звучала печаль.
– Попытайся не злиться. Когда ты в ярости, то похож на огра, и прямо сейчас Бэт нужно напомнить, почему она должна доверять тебе, а не отгораживаться.
– Верно сказано.
– Всего доброго, мой повелитель.
Он кивнул ей, слегка качнув головой, и дематериализовался прямо на Редд Авеню, где находилась квартира Бэт, в которой они впервые встретились. Направляясь туда, он прекрасно почувствовал на собственной шкуре, с чем его шеллан приходится иметь дело каждый раз, когда он уходит в город. Дражайшая Дева-Летописеца, как же она справляется со страхом? С мыслью о том, что все может быть не в порядке? С фактом, что в знании, где он, опасности больше, нежели безопасности?
Приняв форму перед домом, он вспомнил ночь, когда собирался найти Бэт после смерти ее отца. Он был вынужденным, неподходящим спасителем, исполняющим последнюю волю своего друга и обещавшим помочь ей пройти изменение… а она даже не знала, кем являлась.
Сначала все прошло не совсем гладко, но во второй раз, когда он пытался с ней поговорить? Очень даже гладко.
Боже, ему снова хотелось быть с ней вот так. Кожа к коже, двигаясь вместе, он глубоко внутри нее, отмечая ее, делая своей.
Но до этого еще далеко, если конечно, это вообще когда-либо снова произойдет.
Роф обошел двор; его ботинки не издавали ни звука, и огромная тень падала на холодную землю под ногами.
Бэт сидела съежившись на шатком столике для пикника, за которым он сам однажды сидел, и заглядывала в квартиру, как и он, когда пришел к ней. Холодный ветер развевал ее темные волосы, из-за чего казалось, будто она под водой и плывет при сильном течении.
Она обернулась, должно быть, почувствовав его запах. Взглянув на него, она села чуть прямее, продолжая держаться за купленную им парку North Face.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.