— Адель, — промолвил он, когда мы остановились перед огромными расписными дверями. — Сколько вам лет?
— Девятнадцать, — честно ответила я.
Граф смотрел на меня с недоверием, а когда до него дошло озвученное мной число, застонал.
— Придурок! Ты же несовершеннолетняя! — он резко перешел на ты.
— Почему это? — обиделась я. — Уже год как нет.
— Богиня, да ты ребенок! В нашем мире совершеннолетие наступает в двадцать два, — глядя на меня с жалостью, произнес граф. — Мне жаль.
— А в нашем — в восемнадцать, — мне стало обидно, что он считает меня ребенком, хотя если теперь они вернут меня домой, то я готова и семнадцатилетней назваться. — Отправите меня назад? — с надеждой спросила я.
— Исключено, — с искренним сожалением сказал граф. — Тебя одобрили грайи. А сколько вы живете?
— Восемьдесят-девяносто лет, — не стала скрывать я. — А вы?
— Значительно дольше, — уклончиво ответил Лерой. — Теперь ясно, отчего у вас так рано отдают замуж.
Э… А при чем тут замуж?
Глава 3
Я не успела спросить, что имел в виду граф, как дверь распахнулась, и меня буквально втолкнули в огромный пустой зал. Хлопок — двойные створки сошлись за спиной, пути обратно не было. Страшно. Я огляделась.
Огромное пустое помещение с белыми отштукатуренными стенами. Все украшение — это картины в золотых рамах, в основном, батальные сцены. Зато потолок красивый: высокий, арочный и такой белый, что смотреть больно. Я задрала голову и чуть не подпрыгнула, когда услышала тихий голос:
— Гапринийский камень, он собирает солнечный свет. Подойди.
Трон стоял на возвышении за широкими бархатными шторами, которые сейчас были раздвинуты. Я подошла и присела в глубоком реверансе. Кто его знает, как приветствуют королей в этом мире? Но помню, когда снимали исторический сериал, все дамы приседали. Я играла в нем горничную и поэтому с поклоном справилась вполне изящно и элегантно.
— Ты здесь, потому что я умираю, и мне нужно назначить преемника.
Я все же решилась поднять глаза. Рак. У мужчины, который сидел на троне, был рак. Это ни с чем не спутать: желтая сухая кожа, обтягивающая худое лицо, лихорадочный блеск в черных глазах, худоба и нервные руки поверх стеганого покрывала, закрывающего колени. И запах — горечь с привкусом миндаля. Я такое уже встречала…
Рядом с троном стоял его двойник, но живой, полный сил и энергии. Черные с проседью волосы, живые темные глаза, румянец на скуластом лице и красный балахон в пол, а на шее цепь с большим рубиновым кулоном-каплей. Близнецы.
— Жрец, она слишком юная, — тихим злым голосом произнес король. — Зачем она здесь? Это же ребенок! Твои грайи сошли с ума! А мы уже сделали объявление, что ищем мать для будущего наследника!
— Тихо, брат, — мягким мелодичным голосом произнес жрец. — Судьба сделала выбор, и нам остается лишь смириться.
— Если бы ты не возвестил народу в храме, никто бы и не знал об этом! Я приказал бы Ардену сесть на трон, и наша династия правила бы еще двести лет, — со злобой произнес умирающий.
— Ты ведь знаешь, что Богиня это не одобрит, и наказание последует неотвратимо. Династии нужна свежая кровь, я всего лишь оповестил горожан, что к нам спешит лунная колдунья и вселил в их души надежду, — жрец мне улыбнулся.
А я стояла и ничего не понимала! Больше всего мне хотелось послать их обоих к черту! Говорят обо мне, словно меня здесь нет!
— Итак, колдунья, — вспомнил обо мне король, и я поежилась под его взглядом. — На трон должен сесть мой сын. Арден. И никто больше! Ты меня поняла?
Я кивнула, испуганная его агрессией. Очень хотелось вцепиться пальцами в подол платья, но я старалась держать спину ровно и не показывать свой страх.
— Клянусь, ты пожалеешь, если назовешь другое имя.
Он закашлялся, и я непроизвольно сделала шаг назад, чтобы на меня не попали капли, вылетающие у него изо рта.
— Я проживу достаточно, чтобы отдать на твой счет нужные распоряжения. Ты меня поняла, колдунья?
— Но, Александр, — попытался вразумить короля жрец. — Это противоречит свободе выбора…
— Плевать, — перебил его король. — Она не дойдет до храма, если выберет другого! Мне терять нечего, я не боюсь гнева богов!
Я стояла опустошенная и испуганная. Я ему верила! Стоя одной ногой в могиле, не лгут!