— Но этим же вечером я был выставлен за дверь. Она оплатила мне за два месяца однушку на севере, дала с собой закруток и круп, немного одежды — ничего дорого, чтобы я не смог ничего заложить в ломбарде, и пожелала удачи. Я послал ее на три веселые буквы. Первые недели ждал, что сейчас она посигналит мне, и я пулей сбегу вниз, извинюсь, и мы заживем как раньше. Через месяц я сам пришел ползать у нее под воротами, но она прислала дворецкого и просила передать, что спустит на меня собак, если я не исчезну в тумане.
— И как же ты выживал дальше?
— Как-как, устраивался на работу. Но сразу же увольнялся. Я не клоун, чтобы клиенты, которые никогда в жизни не были на Мальдивах и не ели лобстеров, указывали мне, как мальчишке на побегушках, что делать. Как только кто-нибудь повышал на меня голос или пытался отчитать, я тут же увольнялся. Я не хотел работать за копейки. Не хотел надрывать здоровье и таскать тяжести. Криминал тоже был не для меня — я боялся, что мама сдержит слово и оставит меня гнить за решеткой. Унизился даже до того, что пытался занять денег у бывших бизнес-партнеров. Но мама всех успела предупредить, что я в черном списке. И если кто-то мне поможет, то его компанию потопят.
Подумать только — простую «грязную» работу надо оставить простолюдинам, а он, голубых кровей, должен сразу устроиться начальником и час в день перебирать бумажки и раздавать указания…
— И как ты вернулся назад? — спрашиваю, скорее, для поддержания беседы, чтобы он снова не дергал меня за плечи. Я догадываюсь, как. Через меня.
— Через два месяца, когда срок аренды истек, я был в отчаянии. Я похудел на двадцать килограмм, стал нервным и дерганным. Я лежал в комнате и смотрел в потолок, была на душе такая безнадега, как будто я никогда не выберусь из этой жопы. И тут ко мне стучится личный водитель. Мама зовет к себе на ужин тет-а-тет. Я так и рванул — грязный, небритый, в несвежей одежде. Накормила меня до отвала самыми роскошными блюдами, о которых я мечтал перед сном, пока у меня живот сводило от голода. А потом, когда я снова вкусил все блага человечества, предложила мне непоколебимые условия.
Как больно от того, что я, даже не зная об этом, выступила в роли наказания для другого человека…Как можно так играть людьми, словно пешками?! Или вы, короли, забыли, кто двигается по полю, пока вы прячетесь за другими фигурами и стоите на месте?!
Я больше не хочу слушать его. Я закрываю глаза и пытаюсь погрузить себя в транс, чтобы мимо меня прошло самое больное и едкое.
Глава 12
И как у тебя хватило совести приплетать сюда нашего нерожденного сына? Насколько сильно ты опустишься, чтобы затащить меня в постель? И самое ужасное — мне придется лечь с тобой, потому что без этого моей мести не получится.
— Да…он был совсем маленький…точнее даже — он еще не родился, но мы его очень сильно ждали…Я представлял, как буду играть с ним в футбол, ездить на рыбалку, приходить на его школьные матчи. Куплю ему все на свете машинки и вертолетики, и постараюсь быть для него примером достойного мужчины.
Не могу сказать, врешь ты или нет. Может, с сыном бы у тебя и сложились теплые отношения — все-таки, он бы был твоим первым кровным наследником. Вот только сомневаюсь, что не вмешалась бы мама, которая лучше знает, в какой строгости стоит воспитывать спартанских младенцев.
— Прими соболезнования от всего моего сердца. Я уверена, он бы вырос замечательным и добрым мальчиком, — мое сердце ликует, потому что именно таким и растет мой зайчик. Добрым, послушным и чутким. И никто не отберет его у меня. Никто не сделает его капризным и жестоким богачом, — давай помолчим и продолжим, когда ты будешь готов.
Чувствую, что Кирилл недоволен. Наверно, он рассчитывал, что мне будет стыдно копать дальше после разговоров о его крохе. Но он ничего не сказал о мертвой мне. По моим подсчетам, молчим минут пятнадцать или даже больше.
— Что еще ты хочешь узнать от меня?
— Ты практически ничего не сказал о своей жене, Нине. Мне, как женщине, важно знать любую правду. Поверь, не надо обелять себя, чтобы добиться моего расположения. Ты мне будешь ближе со всеми грехами, чем вылизанная идеальная картинка.
Конечно, ты знаешь, что это не так. Что любая нормальная девушка убежит, если узнает, какие зверства ты творил. Можно простить алкоголизм, можно простить грубость, но все вместе и невероятную жестокость…Слишком гремучая смесь получится, даже для такого плейбоя-красавчика.