Выбрать главу

— НЕТ! — сама пугаюсь собственного отчаянного крика. Никто не лишит меня последней спасительной соломинки! — Я ПОЕДУ! Я многим ему обязана, и грубо будет проигнорировать его последнее желание.

— Нина, лапочка…Он же не знал тогда, что ты будешь беременна…Подумай о своем малыше — он сейчас должен стоять в приоритете.

— Мам, у меня еще очень маленький срок, даже нет полных трех месяцев. Я не собираюсь скакать как горный козел по всем отступам и вершинам. Просто поднимусь с обученными людьми на самую безопасную тропку, скажу слова прощания и поеду обратно.

— Ладно, милая. Я посоветуюсь с папой, а ты с мужем. Потом придем к общему семейному решению.

— Хорошо, люблю тебя и обнимаю, — мне дико не хочется прощаться с мамочкой. Я специально звоню ей редко, потому что каждый раз невыносимо скучаю, когда слышу ее родной голос. На душе неспокойно — а вдруг мы разговариваем в последний раз? Вдруг я не успею сбежать, или что-то пойдет не по плану, и меня закопают в холодной мерзлой земле? И именно это будет вспоминать моя мамуля — как не отговорила свою единственную дочь от небезопасного похода в горы.

— И я тебя люблю, моя принцесса. Пока. Береги себя. От папы — большой привет.

Нет, не бросай трубку, мне столько надо тебе рассказать…Ты даже не представляешь, что тут со мной творится, мамуля моя милая. Еще секунда — и я прокричу тебе в трубку, чтобы вы приехали, чтобы забрали меня из этой пыточной! Но поздно. Я слышу короткие гудки.

Не буду я ни с кем из этой змеиной семейки советоваться по поводу гор. Просто поставлю в известность. Есть же, в конце концов, и в камере смертников последнее желание — Кирилл ничего не заподозрит и разрешит мне попрощаться с дядей. А потом по приезде в особняк всадит пулю мне в лоб.

Глава 19

Он никогда не был таким ласковым с Ниной. Но наверно был со всеми горничными, посудомойками и кухарками.

Сначала он относит меня на руках в постель, а потом наваливается сверху.

Прости, но сегодня доминировать будешь не ты. Я поклялась, что со мной ты никогда и ни в чем больше не будешь хозяином положения.

Игриво выныриваю из под него и сажусь сверху. Вижу его восторженные глаза — ему нравится моя инициатива, дерзость.

— Помнишь, как на втором свидании ты прикрыл мне глаза платком? Теперь твой черед, — игриво протягиваю ему мою маску для сна. Хоть бы спрятать его лицо, хоть бы не держать с ним зрительный контакт. Достаточно одного маленького сомнения в моем взгляде, и он поймет, что я-затравленная добыча, которая храбрится в свой последний час.

— Не сегодня. Я хочу видеть тебя полностью и целиком, моя красавица, — это правда. Мне противно от того, как он пожирает меня взглядом. Как он скользит по всему моему «идеальному» телу. Мне почему-то кажется, что сейчас он увидит маленькие хирургические шрамики, скинет меня с себя и заорет: «Я УЗНАЛ ЭТИ РОДИНКИ НА ЖИВОТЕ, НИНА. НИКАКИМИ ОПЕРАЦИЯМИ ТЫ МЕНЯ НЕ ПРОВЕДЕШЬ, СВИНЬЯ»

— Любуйся на здоровье, дорогой, — подаюсь вперед, чтобы мой подбородок лежал у него на макушке. Мои глаза наполнились слезами, и я силюсь втянуть их обратно, пока не стало поздно.

Хорошо, что Кирилл слишком увлекся процессом. Он целует, мнет, трогает, гладит — но не с целью доставить мне удовольствие. Он берет, берет все себе. Я стону старательно и страстно, но иногда невпопад. Однако он ничего не замечает — двигается во мне с неведомой мне прытью. Я помню наши соития другими — монотонные остервенелые толчки. Одинаковый темп, как будто он забивает молотком гвозди. Сейчас же он был настоящим породистым жеребцом — страстным и возбужденным.

Пожалуйста, пусть это все закончится. Пожалуйста, я сейчас не выдержу. Я переоценила себя. Я не готова.

Симулирую оргазм в надежде, что это подстегнет закончить и его тоже.

Но он только переворачивает меня на спину и нависает надо мной: «Я пропустил этот, но следующим буду любоваться».

Мне приходится включить все свое актерское мастерство, чтобы изображать удовольствие. Большую часть времени я целую его и стону ему в губы. Но, когда подходит время для второго фальшивого оргазма, он отстраняется и жадно впивается мне в лицо взглядом.

Нарцисс. Упиваешься своей победой, своим трофеем. Не можешь пройти мимо доказательства, какой ты крутой в постели.

Хмурю брови, закатываю глаза, жмурюсь и издаю самый сладкий стон, на который способна. Мне кажется, что он напоминает стон усталости и разочарования, но Кирилл не замечает этого. Он насладился, удовлетворился и наконец-то шумно кончил вслед за мной.