— Кабы колеса не отлетели! — намекнул Никита на осторожность.
— У нас ничего не отлетит! — отозвался друг и прибавил газу.
— Э-эх, в деда мать! Овдовеют наши жены… — съежился Моторин.
— Ничо-о, уцелеем! если мы не робяты, то и Волга не река!..
Мелькали телефонные столбы, холодный воздух обжигал лицо. Никита крепче вцепился и друга. Лучше молчать. Что будет, то и будет… Куда кривая вынесет. Начали мерзнуть руки, зря Никита оставил варежки в кармане фуфайки. Ватюня в кожаных перчатках, как фон-барон Все учел, опытный испытатель.
Вот и райцентр. Батюня сбавил скорость, развернулся на обратный ход. Моторин облегченно вздохнул, расслабил мышцы. Слава богу, половину пути миновали. Он быстро вытащил из кармана фуфайки варежки, надел их. Батюня опять погнал мотоцикл на большой скорости. Никита снова съежился, пригнулся.
К Оторвановке они не поехали, остановились на равнине, поросшей муравой.
— Зверь, а не машина, — похвалил бывший молоковоз мотоцикл. — Приступим к обучению.
Он назвал основные части машины, рассказал, когда на что нажимать, что покручивать, как трогаться с места и останавливаться. Опять сел на мотоцикл, начал ездить около Никиты на малой скорости.
— Замечай! — кричал он. — Гляди, останавливаюсь— хоп! А теперь опять трогаюсь — шасть! Заметил?!
Батюня кружился на мотоцикле, а Моторин бегал рядом с ним, запоминал объяснения.
Наконец бывший молоковоз остановился, сказал:
— Садись, пробуй. Доедешь до моста и обратно.
Моторин сел за руль. Холода он уже не чувствовал.
Вспотел, хоть раздевайся.
— А ты не хочешь со мной?
— Нет, сразу привыкай к одиночеству. Так быстрей научишься. Трогай!
Никита поехал и обрадовался. Сам поехал, без посторонней помощи! В деда мать! Оказывается, ничего страшного, очень даже просто управлять мотоциклом! Если теряешь равновесие, наступи на землю, выправь машину и — дальше А когда едешь быстро, равновесие само собой держится. Моторин увеличил скорость. Красота! Солнышко только встает, а он уже почти научился ездить. Здорово!
Недалеко от моста через овраг паслись колхозные коровы. Здоровенный бык Чалдон направился через дорогу на другую сторону пастбища, но, заметив приближающийся мотоцикл, остановился, разрогатился среди дороги, уставился на Моторина. Никита и без того волновался, а увидев колхозного быка, растерялся совсем.
— Уйди, задавлю к хренам! — крикнул он, словно перед ним был человек, а не бугай.
Чалдон ни с места. Хотя и стоял он полубоком к Моторину, но загородил всю дорогу. По обеим сторонам кюветы, свернешь — загремишь, в деда мать! Бык махнул хвостом, облизал ноздри, начал ковырять копытом землю.
— Тпрусь, бугай чертов! Отвечать за тебя, за дурака, няхота!
Не-ет, скотина дорогу не уступит. Надо останавливаться. Но вгорячах Никита ошибся, прибавил газу. Машина рванулась и… Мотоцикл в кювете, Моторин за кюветом. А Чалдону хоть бы хны, только чуть сместился. Он смотрел на лежащий мотоцикл, продолжая махать хвостом и облизываться.
Моторин вскочил, схватил ком земли, захромал в сторону Чалдона.
— Иди отсюда, поганая рожа, пока я тебя не искалечил! Уставился, как баран на новые ворота! Как дам — улетишь!
Но подходить близко к быку Никита не стал. Ковырнет рогами — и сам улетишь… Моторин остановился, бросил ком в Чалдона, попал ему в бок. Кожа на Чалдоне дрогнула, он мотнул головой, пригнулся. Никита попятился, ища глазами что бы такое схватить повнушительнее. Но ничего внушительного не попадалось.
— Тебя спасал, а сам чуть не разбился! — продолжал оглядываться Моторин.
Между тем к месту падения Никиты изо всех сил бежал Батюня.
Пастух Никифор неторопливо подошел к Чалдону, огрел его кнутом. Бык пробежал через кювет, остановился на почтительном расстоянии от людей, оглянулся на них, начал щипать траву.
Любознательная скотина, — сказал пастух подходя ближе к Моторину, — Понравится ему что, уставится — целый час будет глазеть, хоть в бельмы набрызгай. Одним словом, с дуринкой. Сильно ушибся?
— Плечо ссадил, — ответил Никита. — И коленку тоже.
Батюня продолжал бежать.
Моторин вместе с пастухом подняли мотоцикл, попробовали его завести — ничего не получилось. Стали ждать Батюню. Тот наконец добежал до них, остановился, тяжело дыша, не в силах вымолвить ни слова. Отдышался немного, спросил:
— Повреждения есть?
Моторин перечислил свои раны.
— Ничего, быват и хуже, — успокоил его бывший молоковоз — Бабы подлечат, как новый будешь…