Когда было решено двинуть коронные силы против шведов, местные землевладельцы, по соглашению с коронным гетманом, сделали Хмелецкого гетманским наместником по охранению границ от буджацких татар, которых вождь Кантемир, или Кровавый Меч, не мог забыть поражения, нанесенного ему Конецпольским, и готовился к новому вторжению в Лехистан. Но в 1626 году опасность грозила Хмелецкому разом и со стороны буджаков, и со стороны Крыма.
Толпы запорожских добычников пограбили степные улусы крымских татар. Крымцы решились отомстить казакам, вернее сказать — панам за казаков, и пришли «великою ордою» под Белую Церковь. К счастью, реестровики состояли в дружеских сношениях с Хмелецким, подобно тому, как низовцы прежнего времени имели свои связи с панскими дружинниками Косинским и Наливайком. Хмелецкий приспел к ним вовремя на помощь, и поразил крымцев так, как бивал их во времена оны литовский гетман, князь Острожский.
Никто из предводителей пограничных ополчений, даже сам Конецпольский, не усвоил себе татарской тактики и стратегии в такой степени, как Стефан Хмелецкий. По отзывам современников, он первый показал свету, что Орду можно не только настигнуть, но и принудить к битве в открытом поле. Популярность Хмелецкого, как охранителя границ, возросла до баснословности, и дала ему средства соединить под своим предводительством все наличные средства защиты польско-русской колонизации от азиатских чужеядников.
Напрасно Кантемир выжидал возможности обновить свою наездническую славу. Наконец ему показалось, что благоприятное для того время наступило. В 1629 году Конецпольский был поглощен борьбой с Густавом Адольфом больше, нежели когда-либо, а реестровые казаки, остававшиеся в Украине под старшинством Михаила Дорошенка, снова поладили с крымцами, и, собрав толпу выписанной из реестра голоты, пошли в Крым на помощь одному Гирею против другого. Они явили себя там героями, достойными лучшего дела, но были разбиты турками, принявшими участие в крымской усобице, и голова падшего в битве Дорошенка была взоткнута на стенах Кафы, разоренной, лет восемь тому назад, Сагайдачным. Хмелецкий лишился в днепровских казаках важной поддержки; но и без них отразил Кантемира так блистательно, что затмил славу самого Конецпольского.
Победа знаменитого коронного гетмана над Кровавым Мечом в 1624 году была прославляема в современных «новинах», как в России — Мамаево побоище. Важность оказанной Хмелецким польско-русскому краю услуги засвидетельствована современниками еще выразительнее. История «шляхетского народа» не представляет другого подобного примера общественной награды за военные подвиги. В это время киевский воевода Фома Замойский занял пост коронного канцлера, и преложил в сенате сделать его рукодайного слугу, Хмелецкого, вместо самого себя, киевским воеводою. Предложение было необычайное; но паны Рады, всегда делившиеся на партии в вопросах о дигнитарствах, не воспротивились тому, чтобы «панского слугу» посадить, как воеводу, в сенаторские кресла.
То был самый разумный политический шаг. Один Хмелецкий был способен воеводский пост в Киевском крае сделать устоем казако-шляхетской взаимности. Казак по ремеслу, он был талантом воина равен Сагайдачному, которого превосходил мягкостью сердца и умственным развитием. Своею популярностью и своим уменьем соединять в одно предприятие дикие элементы общества с элементами культурными, он мог бы совершать подвиги, превосходящие все, чем был полезен Польше гениальный наездник. Но гибельная судьба аристократической республики не дала шляхетскому народу видеть результаты его истинно гражданственного отношения к талантам панского слуги и прославить отечество той людскостью, которою была проникнута польская жизнь, пока не исказили её клерикалы. Хмелецкий скончался, не успевши вступить в свою должность.
С его смертью польский горизонт затмился снова тучею, которая была разогнана Конецпольским у Курукова Озера. Блестящие действия коронного гетмана против шведов заставили Густава Адольфа просить у Польши мира; но шведский поход повлек за собой новый поход против казаков.
Это великое для Польши несчастье произошло, главным образом, из того источника, из которого вытекли самые гибельные политические и общественные бедствия польско-русской республики.