— Да ну? — Николай расстегивал рубашку.
— Сколько погибшему лет?
— Если паспорт не фальшивка — двадцать четыре.
— А ей?
— Двадцать один.
— По паспорту.
— Да не было при ней никакого паспорта. Просто, когда записывали их данные…
— А мужу сколько?
— Сорок два… Или сорок пять. Я не запомнил, если честно.
— Ага. Ну, то есть с погибшим она по большому счету ровесница.
Николай вышел в прихожую, откуда вернулся уже майке, но с рубашкой, висевшей на плечиках.
— Что ты хочешь этим сказать? — улыбнулся он.
— Зря смеешься, — зевнула Наташа, теперь уже не сдержавшись. — Гораздо менее фантастическая гипотеза, чем вся эта басня с похищением.
— Так уж и басня?
— Конечно. Муж застукал жену у любовника, который зачем–то отлучился.
— Ну–ну.
— За хлебом, за сигаретами, не знаю.
— У него ничего с собой не было.
— Убийца успел спрятать. Вы бы не кухне отпечатки поснимали с продуктов.
— Мы много с чего сняли отпечатки.
— Ну и славненько. Приехал он значит…
— Кто, жертва?
— Да нет, муж. Представим, что кто–то — кстати, вполне возможно, что женский голос из мобильника — навел его на место измены его собственной супруги. Разве не правдоподобно?
— Допустим.
— Он приезжает — жена в постели, или ладно. Сейчас скажешь, что постель не была расстелена.
— Правда, не была.
— Пусть просто жена будет обнаженной.
— Она была одета.
— Это уже когда вы приперлись. А к приезду мужа она была обнажена и ждала не его, а любовника. Кстати, — Наташе приподнялась на локте, — любовник мог никуда и не отлучаться. Просто у нее был ключ от его квартиры, она приехала до появления любовника, разделась и стала ждать. Поэтому, кстати, и дверь была открыта.
— Не понимаю, зачем ей заранее раздеваться. В квартире, насколько я успел почувствовать, весьма прохладно.
— Много ты понимаешь в пылкой любви?
— Чегоо?
— Ну, хорошо, хорошо! Пусть не разделась. Но то, что муж, приехавший по наводке, действительно застает ее в чужой квартире, которую ему отрекомендовали, как жилище любовника жены, разве сам этот факт не обвиняет ее в глазах супруга?
— Я знаю, что ты скажешь дальше, — Николай аккуратно положил вешалку с рубашкой на спинку дивана. — Он привязал ее к стулу — допустим, что скотч и веревка случайно оказались под рукой, более того, предположим, что именно они и навели взбесившегося ревнивца на мысль о прикованной к стулу жене. Так?
— Пока все верно.
— Идем дальше. Он устраивает ей сцену ревности, если так можно назвать избиение связанной супруги и в это время на сцене появляется любовник, которого наш Отелло укладывает двумя выстрелами.
— Да, и заметь — весьма благородный Отелло. Свою Дездемону он так и не придушил.
— Отлично. А теперь спустимся с небес на землю, вернемся из двенадцатого или в каком там веке жил Шекспир, в суровый двадцать первый и ответим на три вопроса: откуда пистолет, где ее дубликат ключей (ключи убитого были, кстати, у него в кармане) и главное — почему она согласилась на всю эту инсценировку?
— А кто утверждает, что она согласилась? Ты сам говоришь, что показания расходятся. Да ты их толком и не допрашивал! Посмотрим, что расскажет тебе она, когда окончательно восстановит свою красоту, и что еще понарассказывает он. Может, про то, что ее похитили инопланетяние, а он гнал на машине, ориентируясь по полету летающей тарелки. А что насчет пистолета — так это его пистолет. Даже если найдете на нем отпечатки пальцев убитого. Чего проще — вложить ему оружие в руку, а потом сверху еще раз пройтись своими отпечатками. Все достоверно. Ну а с ключом совсем насмешил. В окошко его! Или в унитаз спустили — попробуй найди. А может, кстати, это тот же ключ, который вы нашли в кармане убитого. Неужели ты не видишь, что он чушь городит?
— Да все я вижу. Одна загвоздка — как–то все не сходится.
— Что, ну что не сходится?
— Его версия, его растерянность и масштаб его же личности.
— Господи, уж не президента ли ты арестовал?
— Знаешь, кто его адвокат? — Николай дождался, пока Наташа взмахнет головой. — Председатель гильдии адвокатов. И приехал он минуты, кажется через три после звонка ему. Прямо скорая юридическая помощь, а да еще и вип–класса.
— Да что за шишка этот подозреваемый, ты скажешь наконец?
— Ты о нем слышала, может даже писала. Но, кстати, о его аресте никто пока не знает. Кроме меня, его жены, оперативников, двух понятых и адвоката.