— Ты сама хоть понимаешь, как рисковала? — он снова завелся, и она убрала руку, поняв, что поторопилась.
— Все обошлось, дорогой, все обош…
— Как ты вообще додумалась пойти туда с диктофоном? А ес…
— Все–о–бош–лось! — она наложила на его губы печать молчания своим указательным пальцем. — Зато у тебя теперь есть улики.
— Диктофонная запись не является доказательством в суде, — сообщил он тоном автоответчика. — И потом, улики еще перепроверять.
— Но как же? — засуетилась Наташа. — А про письмо Платона? Кроме как от Лилии, ей не от куда было узнать.
— Верно, верно, — с нетерпеливым согласием закивал Николай. — Вот только как доказать, что я вбросил Лилии дезу? Диктофон к ней я захватить не догадался.
— Ну вот видишь? — торжествующе поджала губы Наташа. — Хоть здесь тебя опередила.
— Ты поступила, мягко говоря, опрометчиво.
— Хватит дуться, дорогой. И потом, диктофонная запись — все равно ведь не доказательство.
Она улыбнулась, но не согнала с его лица тень мрачности.
— А сейчас есть признаки головокружения? — спросил он.
— Нет, больше не было.
— Завтра свожу тебя в наш госпиталь.
— Зачем?
— Вдруг они какую–то инъекцию сделали?
— Ты же говоришь, это похоже на гипноз.
— Тем более надо провериться. Да и мало ли что они могли сделать с тобой бесчувственной.
— Ну, не совсем бесчувственной. Как видишь, я даже пыталась что–то сказать.
— Ох, Наташка! А если бы они тебя обыскали? Если бы диктофон выключился раньше, пока ты была в отключке?
— Ну вот, ты опять начинаешь.
Она поднялась с дивана и приложила его голову к своему животу.
— Почему ты хотя бы не посоветовалась со мной?
— Здесь дует.
— Что?
— Я закрою форточку.
— Тебе холодно?
— Мне нормально. Тебе продует спину.
— Мне тоже нормально.
— Пересядь хотя бы на диван.
— Мне не дует.
— Коля! — она чуть сдавила его голову. — Прошу тебя!
Притворно охнув, он вырвался из ее объятий и пересел на диван. Наташа встала перед мужем, чуть опершись о стол.
— Ты не имела права туда идти.
— Почему это? Мне пригласили на собеседование….
— Ну зачем, — поморщившись, он потер лоб, — зачем ты сейчас мне это… Ты понимаешь, что они с тобой сделали бы?
— Пустили бы мою кровь на типографскую краску?
— И перестань, пожалуйста, рассказывать небылицы про вариант с трудоустройством. Ты отлично понимала, для чего им нужна — чтобы подобраться ко мне. Надо же додуматься, — он развел руками — взять с собой диктофон.
— Ну, я все–таки журналистка.
— Ты не имела права себя подставлять, будь это даже редакционным заданием. И уж тем более из–за меня!
— Муж, ты — неблагодарный.
— Наташка! — он схватил ее за руки, спрятал лицо в ее ладонях. — А если б я тебя потерял?
— Все хорошо, — поглаживая седую голову, успокаивала она. — Грех переживать о том, чего не случилось. Ведь я помогла тебе, правда?
Изучая линии на Наташиных ладонях, Николай наконец улыбнулся.
— У тебя ведь есть версия? — настаивала она.
— Уже третья по счету.
— Это лучше, чем ни одной.
— Наверное, — он задумался. — Насчет Сланского — это, конечно, сильно.
— Владельца табачных киосков «Дивизион», перевернувшегося на скутере? Меня тоже озадачило это ее «подстроено». Там вроде бы однозначно несчастный случай был.
— А! — воскликнул Николай. — Ты же материал делала!
— Ну да. Если бы эта гипнотизерша не торопила, я бы, наверное, пересказала по памяти статью.
— А знаешь, кто его жена?
— Сланского? Симпатичная такая, я помню ее.
— Нет, кем она была до того, как удачно выскочила замуж?
— Считаешь, удачно? — саркастически спросила Наташа.
— А почему нет? Такое наследство.
— Не будь циником!
— Да куда уж циничней! Грохнуть собственного мужа!
Наташа вопросительно подняла брови.
— Думаешь, Олтяну это имела в виду?
— Я знаю, что жена Сланского вышла из тех же пенат, что и Лилия.
— «Киви»? — не удержалась от восклицания Наташа.
— Вот так, жена. А ты уговариваешь меня не переживать. Ты была на волоске, понимаешь?
Они помолчали, снова перемалывая — каждый по своему — пережитую Наташей опасность.
— Мне Сорочан, — смягчая тон, начал Николай, — интересные подробности сообщил. Оказывается, он насобирал целую папку о нашей вездесущей Надежде Павловне.