Защитник. Трувор был Защитником Григория. И был дан ему в помощь Лавес, Меч Теней.
Яростно сражался тринадцатилетний мальчик, пока тяжелая конская туша не придавила его к земле. Очнулся он на закате. С трудом выбравшись из-под лошадиного трупа, огляделся. Все поле было усеяно трупами. Предзакатное солнце окрашивало их розовыми цветами, придавая мертвецам еще более зловещий вид. Тишину нарушало лишь карканье воронья, устроивших себе пир. Трувор в ужасе попятился и сломя голову бросился прочь. Очнулся он в лесу, в нише, сплетенной корнями могучего дуба. Не помня ни кто он есть, ни откуда родом, он поднялся и побрел по тропинке.
Подобрал его один из печенегов, сделав своим «оруженосцем», и увез в степь. Мальчик рос сильным, крепким, отважным. Достигнув совершеннолетия, стал десятником в сотне хана Хурзы. Смело ходил он в походы на русские земли, не помня родства, став достойным приемником бесовского племени. В один из набегов они вторглись в большое село. Мужики оказывали яростное сопротивление и теснили печенегов. Будто заговоренные, вставали они после получения тяжких ран. Суеверные кочевники начали пятиться, тут Трувор заметил одинокого старика стоявшего на пригорке и наблюдающего за схваткой, закусив губу. Трувор направил своего коня в ту сторону. Подлетев к старику, он занес над ним свой меч:
- Умри, Колдун, - вскричал он.
Но рука застыла. Лавес не желал убивать старика. Тот же смотрел на Трувора во все глаза, по щекам потекли слезы. Конь фыркнул и отошел на несколько шагов назад. Напрасно Трувор пришпоривал животное. Тот лишь крутился на месте. Посчитав, что колдун наслал порчу и на коня, и на верный меч, Трувор спрыгнул с коня и двинулся на старика. Наперерез выскочила худенькая девчонка. Русые волосы теребил ветер, голубые глаза гневно сверкали. Она встала между Трувором и колдуном.
- Уйди, Млада! - со страхом в голосе закричал старик.
Трувору стало немного жаль, что она не послушала совета. Не прекращая движения, он снес девушке голову и, переступив через тело, сотрясаемое в конвульсиях, подошел к старику на расстояние удара. Меч перестал слушаться, кидаясь то вправо, то влево. С трудом преодолевая сопротивление, оказываемое на Лавеса, он вонзил меч в грудь старика.
В этот момент он вспомнил все. И мать, и отца, и малышку - сестру Младу, которую любил больше всего на свете. Трувор взглянул в стекленеющие глаза Григория:
- Тятя, нет...
Старик лишь вымученно улыбнулся:
- Видать не пришло еще время… и затих навсегда.
Трувор встал на колени и обхватил руками голову отца. По щекам потекли невиданные ранее слезы. Внезапная догадка тупой иголкой впилась в его сознание. Млада. Он оглянулся на тело девушки. Вой раненного зверя прокатилась по округе. Страшный, полный боли и тоски.
Слепая ярость охватила юношу. Осторожно положив голову родителя на землю, он вернулся на поле боя, убивая своих недавних друзей. В конце концов, врагов не осталось. Он стоял в центре поля, усеянного трупами. Весь чумазый, испачканный в чужой крови, он тяжело дышал. Вокруг собирались защитники села, со страхом и недоумением смотря на него. Не выдержав их взглядов, Трувор вскочил на коня и умчался прочь.
Он гнал и гнал коня, пытаясь в бешенной скачке заглушить боль, разрывавшую сердце, до тех пор, пока животное не пало под всадником. Образ отца и Млады преследовали Трувора. Он никак не мог избавиться от видений. Будто живая, подходила русоволосая девушка к костру, садилась напротив и рассказывала о времени, после первого набега печенегов. Иногда весело, заливисто смеялась. Она ни в чем не винила брата. Но от этих слов Трувору становилось только тяжелее. Юноша зажимал уши руками, закрывал глаза, не желая ни слышать, ни видеть милый образ родного человека, которого он убил. И, однажды, нашел палку с раздвоением на конце, из таких мальчишки, обычно, делают рогатки, опалил ее в костре и выжег себе глаза.
Но прекрасная Мара отвернулась от Трувора, не захотев забрать в царство мертвых. Тогда он проклял себя. До сих пор не может искупить Трувор свою вину и бродит по земле Проклятый Защитник, пытаясь найти успокоение.
Лика зачарованно смотрела на Елизавету Петровну. Та устало потерев переносицу, встала из-за стола и пошла на кухню, греть чайник.
- Иван Гаврилович, это, правда, было? – шепотом спросила девушка.
Старик лишь кивнул и уткнулся в газету.