В холле раздались голоса. Джорджина поспешно вышла из столовой через дверь для прислуги и, поднявшись по черной лестнице в свою комнату, положила письмо в комод. Затем снова спустилась вниз и увидела в столовой Мирри и Энтони. Они стояли слишком близко друг к другу. Нет, она не позволит себе таких мыслей, это Мирри стояла слишком близко от Энтони. Она имела привычку ко всем подходить как можно ближе — к нему, к Джонни, к Джонатану Филду... Стояла вот так, откинув голову, поглаживая рукав пиджака, и смотрела снизу вверх. Это была невинная, необдуманная выходка, и Мирри выглядела при этом такой обаятельной, но сейчас Джорджина предпочла бы не видеть этой сцены.
Энтони обернулся к ней. Мирри, вспыхнув, сказала:
— Какое прекрасное утро. И Энтони обещает показать мне то место в лесу, где живет барсук, правда, он говорит, что мы его не увидим, потому что барсук выходит из норки только ночью. Как, по-твоему, почему он так делает? Я терпеть не могу гулять одна в темноте, а ты?
— Это означает, что ты — не барсук, — сказал Энтони, поддразнивая ее.
После завтрака Джорджина отправилась с письмом в кабинет Джонатана Филда. Он нетерпеливо взглянул на нее, когда она вошла и, остановившись у письменного стола, положила перед ним письмо:
— Его принесли с утренней почтой. Я подумала, что лучше показать его тебе.
Он заговорил, не пытаясь скрыть нетерпения:
— Что это?
— Анонимное письмо.
— Анонимное... какая чушь!
— Я решила, что его следует показать тебе.
Он взял в руки конверт, его брови сошлись на переносице над глубоко посаженными глазами. Он достал письмо и, нахмурившись еще сильнее, погрузился в чтение. Он прочитал его до конца, перевернул листок и перечитал еще раз. Затем, посмотрев на нее исподлобья, резко спросил:
— Кто, по-твоему, написал его?
— Понятия не имею.
Он бросил его на лежавший на столе блокнот с промокательной бумагой:
— Дешевая бумага, ужасный почерк. О чем все это свидетельствует?
— Не знаю.
Джонатан откинулся назад и развернул свое кресло так, чтобы видеть ее перед собой.
— Дешевое, мерзкое письмо. Но с какой целью оно написано?
— Не знаю, — снова повторила Джорджина.
Внезапно в его голосе появились резкие ноты.
— Это означает, что ходят какие-то сплетни! О Мирри и о тебе. Люди болтают! Почему? Что-то явилось причиной этих сплетен на твой счет!
Почему мне ничего не известно об этом?
— Мне нечего тебе рассказывать. Он придавил рукой письмо:
— Нет дыма без огня! Такие письма не пишут, если на этот счет не ведется разговоров! Разговоры и эмоции! Если ты не ладишь с Мирри, тебе следовало сказать мне об этом. Ты прекрасно знаешь, что она не скажет ни слова. Она только и думает, как бы угодить тебе. Наверное, мне давно следовало бы обратить на это внимание. Не знаю, почему раньше мне не пришло это в голову. Мирри всегда чувствовала себя такой беззащитной, у нее не было уверенности ни в себе, ни в тебе.
Джорджина отступила на шаг:
— Дядя Джонатан!
— Я-то считал, что ты обрадуешься ее появлению в нашем доме так же, как я. Она так благодарна за все, так старается угодить каждому. Не понимаю, почему ты относишься к ней с предубеждением.
— Почему ты говоришь, что я отношусь к ней с предубеждением?
Джонатан всегда был скор на расправу, но раньше он никогда не сердился на нее. Джорджина не испугалась, но его слова задели ее. Все произошло так внезапно, так не вязалось с теми отношениями, которые сложились между ними. Джонатан ударил кулаком по столу и по лежавшему на нем письму:
— Я не понимаю всей этой чепухи относительно одежды — что ты отдаешь ей свои старые вещи. Это было бы слишком унизительно... на самом деле, унизительно. Как для нее, так и для меня, поскольку, очевидно, на это обратили внимание. Не могу понять, как ты опустилась до этого!