И всё же, несмотря на драматичность ситуации, я не мог удержаться от умилительной улыбки, когда увидел как меньшие рептилии, вместо того, чтобы убегать, сломя голову, взбирались на спины тех, что были крупнее. И так ехали, покидая обжитые места.
И всё это бегство осуществлялось в абсолютной тишине. Слышался лишь топот множества ног, да скрип цепляющихся за камни брюшной частью панцирей тех, кто панцири имел.
Живая чешуйчатая лавина прокатилась всё сметающей волной по лужайке и скрылась между опалённых двухсотметровых стволов сгоревшего, задымленного леса.
Но не все звери успели к тому времени покинуть опасное место.
Едва я, обрадованный тем, что мне, не прилагая для того абсолютно никаких усилий, удалось избавиться от самых лютых своих врагов, едва я собрался спуститься вниз, как услышал сквозь свист разбушевавшегося ветра шум новой волны животных. И эта новая партия сосредоточенно убегающих рептилий, на этот раз самых медлительных и тяжелых, гораздо весомее тех, что прошли до того, вступила на лужайку.
Лужайка гудела.
Эти были настоящими великанами. Топоча тумбообразными слоновыми конечностями, они торопились вслед за канувшими в гаревой мари первыми. И, похоже, ничто не могло их остановить в этом их усердном, остервенелом стремлении уберечься. Ведь следом, чуть не обжигая пятки, катились потоки лавы.
На мой взгляд, мне тоже не мешало бы поскорее убраться отсюда, уносить ноги из расчудесного местечка, быстро превращавшегося в огненный ад. И, если б не второй поток животных, я бы давно так и поступил. Я сбежал бы. Однако теперь это делать было рискованно. Ведь меня просто растопчут ходячие горы мяса, бегущие напролом рептилии.
Некоторых из животных я узнавал. Вот пробежал, похрюкивая, стиракозавр. А это выставил рога трицератопс. Он поменьше. Но, по всему видать, с первым - в близком родстве.
Первый даже для неискушенного взгляда огромен. И не знакомый с палеонтологией человек смог бы отметить этот великолепный экземпляр, настоящего исполина племени стиракозавров.
Выпучив глаза, гигант мчался по лужайке, чем-то напоминая танк. А широкая покатая спина возвышалась, словно необитаемый остров в общем потоке животных.
Она эта спина была не занята.
И сам не знаю, как я решился на такой поступок, действие, идея совершить которое никогда бы не пришла мне в голову при других обстоятельствах.
С моей стороны то, что я проделал, было невероятно дерзко. Вызывающе дерзко. Но другого выхода не было. Судя по одному из надвигавшихся багровых языков лавы, скоро это место, лужайка окажется стёртой с лица земли.
Времени оставалось мало. И, ведь другого такого случая могло не представиться.
Широкая, залепленная грязью и мокрым пеплом спина уже была под самой пещерой. И я, набрав в грудь воздуха, оттолкнулся ногами от каменной площадки.
Как раз в тот момент скалу тряхнуло. Я услышал, как заскрипели сошедшие со своих мест и с хрустом, словно были спичками, переломились бревна решетки.
Но я уже коснулся ногами покатой спины.
Вначале я чуть не свалился, поскользнувшись. Но в последний момент удержал равновесие. Хотя, конечно, если бы гигант вздумал сбросить меня, разозлившись на непрошенного наездника, ему достаточно было сделать одно резкое движение.
Скорее всего, к подобным захребетникам, в полном смысле этого слова, животное в такие минуты относилось с безграничным терпением. И потому оно даже не изменило темпа своего размеренного, тяжёлого бега.
Трицератопс лишь отрывисто захрюкал, отмечая моё появление на своей спине. Потом он сосредоточился на беге.
Чтобы не свалиться, я упал на четвереньки. А вскоре мы были за пределами лагеря.
Стайка газелевых динозавров обогнала нас и скрылась в клубах поднимающегося от земли пара.
Glava XXXXVlll.
Выгоревшую пустошь мы миновали на удивление быстро. И вскоре углубились в сумеречный мир леса. В мир жунглей, каких не знало моё время.
Моё средство передвижения, не взирая на всю свою массивность, ловко лавировало между толстенными деревьями. Деревья эти были столь высоки, что верхушками, казалось, бороздили основания облаков.
В этих, долбанных, в этих чёртовых джунглях нас на каждом шагу подстерегала опасность. Проявлялась она то в виде устрашающе острозубых пастей засевших в засаде хищников, то в виде ядовитых колючих растений. Тем не менее, стиракозавр вовремя замечал смертельные западни и обходил их стороной.
Был такой случай. В какой-то момент передние ноги моей "лошадки" опутала извивающаяся, словно живая, хищная лиана. И я вначале даже принял её за змею. Но моя передвижная "крепость" словно и не заметила буро-зелёных колец, оплётших её ноги.
Стиракозавр разорвал лиану, как бумажную, и помчался дальше, влекомый зовом инстинкта, который я не слышал, но к которому прислушивался он.
Так мы двигались долго. Возможно несколько часов. До тех пор пока впереди не показались прогалины, более светлые участки леса.
Мой "танк" проламывался вперёд с завидным упрямством и напором, по мере того как впереди становилось светлее. Но прежде, чем мы выбрались из леса, я, используя время весьма рациональным образом, успел смастерить из рукава разорванной куртки, некое подобие пращи.
Топорик, конечно, был всё ещё со мной. Однако, будучи весьма эффективным оружием в ближнем бою, для дальнего расстояния он не годился. Условия же первобытного мира требовали принятия более адекватных окружающему мер. Нужно было иметь в своём распоряжении нечто поражающее цели на расстоянии. И ничего лучше и проще пращи в данный момент придумать я не мог.
Конечно, можно мастерить лук со стрелами. Но в тех условиях, в которых я находился, сидя верхом на спине скачущего и обезумевшего от страха травоядного, это было нереальной затеей.
Зато для пращи оказалось достаточно куска крепкой материи. Кожаная куртка, что находилась на мне, как нельзя лучше, подходила для такой затеи. Тем более, в субтропическом сбалансированном климате эта одежда без надобности.