Изредка заходил Уорхол. И всякий раз он монотонно говорил о том, что я своё задание выполнил. И, что теперь меня ожидает высокая и почётная правительственная награда - трехдневный отпуск за мой счёт с обязательной поездкой на северный полюс Марса.
По уверениям Уорхола меня ждала ещё благодарность, объявленная мне коридорной уборщицей первого этажа штаба Лиги за то, что я всё это время не топтал полы в коридорах конторы.
Всё было прекрасно и расчудесно. И постепенно я входил в колею привычной, размеренной жизни. Да, всё было прекрасно. Но я никак не мог взять в толк в чём же заключалась суть того самого, знаменитого теперь на всю галактику, моего задания, которое, если верить Уорхолу, я с честью выполнил. Хоть убей меня, но я не помнил, что было в том хрустящем жёлтом конверте, что вручил мне Уорхол, направляя вашего покорного слугу к чёрту на кулички.
Гарри утверждал, что целью возложенной на меня миссии, была поимка Астраи, с последующей вербовкой её в качестве нового полевого агента Лиги. И эта главная часть операции удалась.
Однако во время подпространственных скачков, пользуясь сверхскоростными возможностями современного звёздного транспорта, я непроизвольно и совершенно неожиданно для себя изменил ход развития вселенной. Это оказалось нехорошо. Но ситуацию исправило моё долгое пребывание в мезозое Земли.
Как ни удивительно, сам факт этого местонахождения и местопребывания поставил на место разбалансированную временную дискретность вселенной. И, если бы я не совершил последнего своего беспримерного вояжа, пожалуй, весь мир, по утверждению Уорхола, пошёл бы по пространственно-временной координате к чертям собачьим. В когерентном смысле, конечно.
Естественно, пока я всё ещё не понимал всей глубоко интеллектуальной болтовни Гарри, хотя и надеялся со временем в ней разобраться, но я от чего-то верил Гарри.
Нервы мои теперь почти успокоились. И я уже не вскакиваю по ночам с громким криком: "Караул! Динозавры!.." Или, что еще хуже: "Пожар! Тушите вулканы ..." Впрочем, я давно уже не помню и кроваво-красных закатов того мира. Знаю лишь, что его принялись заселять колонисты, отвоёвывая благодатные пространства у хищных рыб, жаб и прочих бестий незаселённого человеком мира.
Жизнь медленно возвращалась в своё русло. Мои детишки подрастают. Они ходят в школу. А я сижу в своем любимом кресле на веранде бунгало, созерцая синевато-зелёные и зеленовато-синие марсианские кактусы, и думаю. Размышляю.
Я думаю о том, что, если бы всё было не так, как оно есть, то, как бы оно было? Так или иначе? Никак? Или вообще по-другому? И, если б было, то не значит ли это, что не было?
В общем, есть над чем поломать голову. И одно это обстоятельство уже вселяет в хлопочущую на кухне Астрайку надежду на то, что скоро нам, наконец, подвернётся какое-нибудь интересное дельце, которое я с треском провалю, и меня вследствие этого выгонят в шею из Лиги. Я уйду на пенсию. Вот тогда-то мы и заживём на полную катушку. В своё удовольствие, как говорится.
Мои детки, открою вам правду, не совсем мои. То есть они от моего двойника, с которым познакомилась Астрая в параллельном мире и которого полюбила как меня самого. Тем более, что это я и был. Только паралельный. Как бы то ни было, но дети очень похожи на меня. И то, что на самом деле они не мои, по ним так даже и незаметно. Во всяком случае, будь у меня такие же настоящие, я бы их ни за что не отличил от не настоящих.
Учатся шалопаи весьма прилично. А в школьных анкетах, которые им приходиться заполнять, время от времени, в графе "род занятий ваших родителей" напротив моего имени не без присущего им юмора пишут "Дикарь. Вождь племени Чичикака". Но я им прощаю эту маленькую шалость. Что с них возьмешь?
Иногда детки развлекаются тем, что подкараулив, нападают на меня из-за угла, имитируя мезозойские реалии. Но я их молниеносно расшвыриваю по углам. И тогда они обижаются. Но их детские обиды проходят, едва начавшись, когда приходит время делать уроки и я берусь за ремень.
Как-то Астрая обрадовала меня. Она сказала, что недавно перечитала теорию Гольпенштейна, сделала на ее основе несложные подсчёты и пришла к выводу, что мои дети возможно и мои. Что это я был параллельный. Свою догадку супруга объяснила тем, что в последнее время мы с ней столько скакали по разным параллельным мирам, что всё там перепуталось и перемешалось. И вполне вероятно тот я, который жил раньше в этом мире, на самом деле не я. То есть, настоящий я, который сидит в данное время здесь и сейчас, перед нею в кресле, я не настоящий. И выводы её из всего этого очень просты: ненастоящая она, ненастоящие дети и ненастоящий отец - что может быть ближе и родственнее?!
Астрая пояснила, что ей необходимо сделать ещё кое-какие окончательные расчёты, чтобы уже наверняка сказать живёт она с прежним Сэмюэлом или с приблудившимся из парлмира существом.
И, когда она говорит такое, у меня волосы на голове становятся по стойке "смирно". Ведь, если правда, что я это не я, то, как ни верти, а моя Астрайка - не моя. А моя в данное время живёт с совершенно чуждым ей и мне типом из параллельных, неизведанных мной пространств, заграбаставшим к тому же все честно заслуженные мной регалии и награды. Но как мне добраться до него, этого паралельнозахребетника, если я даже не знаю, где я сейчас нахожусь настоящий?
В общем, от всей этой пространственно-временной галиматьи хорошего мало. Ведь жизнь идёт своим чередом и никто её не останавливал. Даже я.
А Астрайка - чужая бабища с внешностью моей благоверной - сидит в данное время на кухне, клацая клавишами компьютера и мурлычет что-то себе под нос. Возможно теорию этого чудаковатого Гольпенштейна. Какой еще сюрприз преподнесут они мне оба вскорости? И Астрайка и Гольпенштейн.
- Ты зачем собирался прикончить меня в своём Стальном Мире? - спрашиваю я Уорхола, когда долгими летними вечерами мы сидим с ним на террасе бунгало, неспешно потягивая мою и его любимую кактусовую водку.