Петя стал мотаться по салону, что-то бормоча и потирая руки. Где-то, через минуту он опять навис надо мной.
- А получится?
- А почему получиться не должно? - срезал я его. - Сажаем крепкий гарнизон здесь, в Азове. Остальные войска переправляем в Крым. Ну, а лишних отправляем до весны по домам.
- Крымчакам-бусурманам ставим ультимамтум: Кто Крым не покинет - будет убит, невзирая на возраст, пол и положение. Срок - август будущего года. Весной ты подводишь свежие войска к Азову. Часть их отправляем в Керчь, а другая с казаками начинают чистить ногайские степи. - я подошёл к карте. - А где-то с апреля-мая от Кафы начинаем бусурман вытеснять к Перекопу. Всех кого из татар-турок и протчих бусурман встретим - будем резать или стрелять.
- А я тем временем постараюсь в Стамбуле с султаном договориться, чтоб принял татар, да переправил куда-нибудь подальше от России, в Сирию там или в Персию. А взамен татар пусть возвращает в Крым угнанных в рабство русичей, да хохлов. А не согласится, так мы татар и ногаев на переходе всех порубаем.
- Вот такая у меня, Петя, программа-минимум. Ну, конешно, если ты мне в ней поможешь. А если даже и не поможешь, всё равно Крым я от татар вычищу!
Вот только ненадолго получится, через год-два с Кубани, да Кавказа другой мрази туда наползёт. Ибо людей у меня нет, чтобы эти земли удерживать.
Петр почесал репу, хмыкнул:
- А не слишком ли ты лют, князь? Вот так! Целый народ?
- Да не лют я, Петя, а прагматичен.
И тут же наткнулся на непонимающий взгляд царя.
- Ну, это когда и делать самому не охота и противно, и людей жалко, и совесть мучит... А сердцем и умом понимаешь, что никто окромя тебя этого не сделает, а делать это нежелаемое в любом случае нужно. Для народа своего, для детей и внуков счастливых. Иначе им счастья не видать. Вот и делаешь, скрепя сердце...
Уже заметно стемнело, и я щёлкнул выключателем, врубая свет. Алексеич от неожиданности дёрнулся и зажмурил глаза. Через несколько секунд начал озираться, разглядывая светильники. Потом повернулся ко мне:
- Это как? Как у Алексашки, что ль?
- Ага, царь-батюшка. Как у Алексашки. Это называется "электричество", сила такая природная. Она и светиться может, и тепло давать, а захочешь, она и холод сделает. - я кивнул на решетку кондиционера. - В Европе сила эта пока не известна, а мы у себя на островах уже вовсю ею пользуемся. Кстати, хочу и тебе подарок сделать. - я достал из ящика комода фонарь, но этот, в отличии от меньшиковского, был побольше и с "крутилкой". Обьяснил, как им пользоваться. - Только ты уж держи его всегда при себе, а то сопрут ненароком "слуги царские", а второго я дарить не буду. Царь пару минут поигрался с новой игрушкой и спрятал её в свой весьма объёмный карман кафтана. Было заметно, что подарком он был весьма доволен.
Разумеется, и этот фонарь был с "начинкой".
Пётр подошёл вплотную к выходу кондишена и подставил руку.
- Хитро, однако. А откель вы эту силу берёте?
- А она почти везде есть, Пётр Алексеич. Как воздух, как ветер. Нужно только уметь её взять. Для этого законы природы нужно знать и уметь ими пользоваться. Вот ты знаешь, к примеру, почему всё падает вниз, а не вверх? Почему рыбы в воде дышать могут, а люди нет? Почему птицы летают? Почему дерево горит, а камень нет? Это всё определяется законами природы.
- И ты все эти законы знаешь, князь? - "засумлевался" царь.
- Ну-у, далеко не все, но очень многие. Поэтому мы и можем строить корабли из стали, двигать их без парусов и вёсел, плавать под водой и летать по воздуху. Знание, это наша сила. Когда-то вон и пороха не знали, а сегодня ты им рушишь стены крепостей.
Пётр глубоко задумался. Я поднялся и зашёл в свою спальню. Настроил гипнопед на "наш" руский язык. Подрегулировал кондишн, чтоб царь ночью не замёрз и вернулся в салон. Пётр очнулся от дум и взглянул на меня. Я потянулся, зевнул и предложил:
- Ладно, пора спать. Завтра ещё будет нелёгкий день. Ты как, здесь останешься ночевать или на берег поедешь? Для тебя, как гостя, вон за той дверью койка есть, а я туточки на диванчике посплю, да и свиту твою как-нибудь разместим. Тока на берег Лексашку пошли или ещё кого, предупредить, чтоб не волновались. А ты, Лексеич, подумай, нужно ли тебе всё ЭТО? Осилишь ли?
Гл.6. Разговоры, разговоры...
Утром, ещё за завтраком, в "ближнем кругу", Пётр начал меня мытарить.
- Князь, ты это, вчера сурьёзно говорил? Тебе-то Крым зачем? Хочешь князем здесь сесть?
Я чуть не подавился омлетом. Аж закашлялся.
- Пётр Алексеевич, мне этот Крым и в дупу не нужен, провались он хоть в тартарары. А вот тебе лично и всему российскому православному люду не надоели ли уже эти ежегодные набеги татар и ногаев на российские земли? Не надоели погромы и разор русских городов и деревень, не надоело каждый год платить дань татарам тысячами душ полона, русскими людьми? Десятки и сотни тыщь православных душ, угнанных в бусурманское рабство? - я подбавил голосом пафосу:
- Хватит, баста! Моё терпение лопнуло! Я уничтожу это гнездо грабителей и людоловов! Не захотят уйти сами, выжгу все стойбища и аулы, вырежу всех под корень! И заселю эти земли православными землепашцами. Если хочешь, помогай мне, нет, так и без тебя справлюсь. Но я бы на твоем месте не отказывался. Земли в Крыму знатные и плодородные. Хошь хлеб расти, хошь скот выпасывай.
Однако, "гипнопед" рулит. Всю свою тираду я выдал на "нашем" русском, и отвечал же он мне на нём. Меньшиков и присные косились на царя двумя глазами. Но Пётр в запале не замечал.
- Вон, карту посмотри. - кивнул я на стену. Всю Россию можно хлебом и мясом завалить, только голову и руки чуток приложить. Да и виноградники можно развести на диво. И вина давить не хуже бургундских и рейнских. И не покупать вино в Европе, а своё туда продавать.
- Ты сколько войска сейчас в Керчь переправить можешь?
Пётр замялся. - Сразу так сказать не могу, нужно с генералами да фуражирами всё обсудить.
- Вот езжай и обсуди, и прикинь хрен к носу. - я встал из-за стола. - А дня через два жду тебя здесь, на борту. А я покедова ногаев здешних попугаю, покажу им КТО здесь Хозяин.
Гипнопед сработал, мы с Петром говорили на "нашем" русском языке и прекрасно понимали друг друга, хотя царёва свита морщилась и удивлённо лупала глазами.
- А вот это тебе, - я подсунул Петру распечатку с компа, где он сам себе показывает язык. Как, нравишься себе?
Петр взял лист, пригляделся и сказал очень нехорошие слова. Свитские обступили его, стараясь заглянуть в листок. Но царь быстренько его сложил и спрятал в карман кафтана. Ничего, пущай задумается.
- И ещё, Твоё Величество, запрети царским указом Армии пить некипячённую воду. От многих болезней её избавишь и потерь среди войска своего избежишь. Пусть воду сперва кипятят минут 15 в котлах, потом остужают, разливают по флягам и из них уже пьют.
Самодержец внимательно на меня посмотрел и кивнул:
- Издам такой указ, князь. Спасибо тебе.
- Александр, - обратился я к Меньшикову, - будь добр, вели приготовить шлюпку Его Величеству.
"Минхерц" выскользнул на палубу и поднял там суету. Мы с Лексеичем приняли еще "на посошок" и последовали за ним.
Царя проводили с помпой. Опять из динамиков гремела "Славянка", опять все "братья" были в летней "парадке". А Аврора, тем временем, чего-то там омывала в каких-то водах.
"Котёнок" и "Мануша" (осторожненько, по лоту) уже подтянулись к крепости. Мы чуть в сторонке от правобережных русских укреплений приткнулись к берегу и сгрузили "Тортилу" и пару "Ёжиков".
Пока разгружались, я с Кнышом и четырьмя автоматчиками из волонтёров на нашей шлюпке перебрались на левый берег к "Гнатовской" пристани. Сотника там уже не было, а командовал какой-то другой донец. Но несколько человек из прежней полусотни всретили нас как родных. От них я узнал, что их командир поехал в крепость, и искать его нужно там. Нам выделили лошадей с коневодами и мы, оставив шлюпку под присмотром знакомцев и двух матросов, "поскакали" к Азову.