Я достал из холодильника кувшин свежего пивка, поставил на стол два бокала. Мы забросили удочки и уселись в плетённые кресла. Кошка тут же устроилась у меня на коленях, не спуская глаз с поплавка. Её дети расселись в ряд на низком парапете.
- Ну, как тебе, Пётр Алексеич, наш Буян? - осторожно начал я.
- Зело дивно, Князь! - он почесал репу. - Все эти цветы, лужайки. Ну прям, как в раю. Да и хоромы у тебя знатные.
- А как у тебя дела в Крыму?
- Солдаты маршируют и поют о Вещем Олеге, который отмщает неразумным хазарам. Хорошо поют и маршируют хорошо. Это их князь Стрельчанский и князь Фанагориевский обучили. А казаки с уланами гоняют татар по степи. Брат Сергий на своей чертовой мельнице полетает, бочки с "горючкой" побросает - копчёные тикать, а наши ихние стойбища и аулы занимают. Братка Мыкола сказал, что к весне и к самому Бахчисараю могут выйти тихой сапой, лишь бы горючки хватило. А стрельцы с пехотными полками вдоль моря и по горам идут, в поддержку им "Тортилу" и одного "Ёжика" дали. Уже до самого "Артека" турок догнали. Турецкие корабли к берегам и не суются. - хохотнул Величество.
- Ну, а ты какими ветрами здесь?
- Так сам же приглашал! - обиделся царь. - Аль не ко двору?
- Ко двору, ко двору. - успокаивающе похлопал я его по колену. - Я спрашиваю, чем заняться здесь хочешь?
Пётр полез в карман кафтана и вытащил ту прозрачную трубочку с двумя магнитами, заткнутую по концам деревянными пробочками, которую я ему подсунул ещё в Азове:
- Многим знающим и мудрым мужам я сию "игрушку" показывал, просил разъяснений. Все твердят: - колдовство сие. А ты говорил - наука. Вот и хочу я эту науку постигнуть, для того и приехал.
-Твоё намерение, царь-батюшка, весьма похвально. А что касаемо "колдовства"? - я взял трубку, вытряхнул один магнитик, вновь заткнул. Потом встал, достал из шкафа тарелку, наполнил её водой и поставил на стол. - Так этим колдовство все мореходы не одну сотню лет уже пользуются. - я осторожно положил трубку на воду.
Трубка уверенно развернулась с севера на юг.
- Стрелка компаса тот же магнит, только не такой сильный.
- Ну, а коль постигать науки желаешь, то придётся начинать тебе с самых азов, в школе вместе с нашими детишками. Не зазорно ли тебе это будет? Ибо другой школы у нас нет.
Царь внимательно посмотрел мне в глаза.
- Учиться делу никогда зазорным не было! - решительно рубанул он.
- Но учти, учиться ты будешь на нашем языке и все учебники будут на нём же.
Мы расслабленно тягали рыбку, потягивали пивко и подкармливали кошачью семейку. Мимо ротонды несколько раз пронеслись пара пацанят на велосипедах. Петруша вскочил и потребовал близкого знакомства с этими механизмами. Я свистнул пацанам и подозвал их к беседке.
Пётр Алексеевич внимательно осмотрел двухколёсные агрегаты, потыкал везде пальцами и, кажется, даже обнюхал.
- А трудно научиться ездить на Этом?
- Не очень. На второй день поедешь. - я решил подшутить над Петрушой. - Только начинать нужно с одноколёсного велосипеда. Как говорят, от простого к сложному. Сначало одно колесо, потом два, три, четыре и дальше.
- Хлопцы, найдите Стёпку тётки Татьяны и скажите, что я велю ему сюда на моноколе приехать. - сорванцы умчались.
Шкет Стёпка был нашим лучшим на острове ездуном на одноколёсном вело, даже намного старшие ребята не могли его в этом деле переплюнуть.
Не успели мы с Лексеичем и по полбокала уцедить, как примчался наш циркач. У Величества глаза на лоб полезли и он выскочил из беседки. Стёпка покрутился по набережной, явно воображая и рисуясь. Потом стал с достоинством посвящать царя в тонкости езды. Заняло это около четверти часа.
Наконец, жаждущий знаний вновь плюхнулся в соседнее кресло:
- Завтра же начну обучаться, Степан обещался помочь "после школы"!
- Пётр Алексеич сегодня вечером будет бал. Я представлю вас нашим "сёстрам". Ты предупреди своих, чтобы глупости не творили и вели себя достойно, даже по-пьяне.
Коль уж вы здесь жить будете, то законы наши знать должны. - я забубнил монотонным голосом: - Дуэли у нас запрещены и приравниваются к умышленному убийству, а таковое карается смертью. За насилие над женщиной или ребёнком - смерть. За содомию - смерть. За казнокрадство, мздоимство и взятки - смерть. За воровство более одного рубля - смерть, за воровство до рубля - плети и изгнание с островов. За предательство - смерть. Это суду не подлежит, а только исполнению. За остальное, наказание назначает суд . Закон у нас един для всех. Я его нарушу - меня казнят, пейзанин нарушит - его казнят.
Пётр удивлённо посмотрел на меня и покачал головой:
- Круто!
В шесть часов мы смотали удочки и пошли готовиться к балу.
Бал начался в 8 вечера. Залы Гетерия были украшены гирляндами поздних осенних цветов и лазерной "метелицей". Вдоль стен бального зала были поставлены столики с напитками и лёгкими закусками. Вокруг них расставили лёгкие кресла и диваны.
Я собрал гостей и повёл их в Дом. Наши все были уже там. Стеклянные автоматические раздвижные двери привели московитов в шок. Сам Пётр раз пять подходил к этим дверям с разных сторон, наблюдая, как они сами собой открываются-закрываются, пока я не увлёк его в глубь здания. Наши дамочки причепурились, нанесли боевую раскраску и приготовились пленять мужиков. По помещениям носилась наша малышня из интерната, девчонки все с огромными бантами, в бальных платьицах и туфельках, мальчишки в кадетских мундирчиках и сапожках. Представлять наших кралечек царской свите и царю взялся сам Змей. Оленька сидела в кресле-каталке, как на троне, возле одного из столиков, в длинном тёмно-синем облегающем платье, но ослепительно светлая и невыносимо красивая. Всё-таки какая-то "порода" в ней чувствовалась и Владя к ней первой подвёл наших гостей.
Когда представление было закончено, на середину зала вышли четыре пары наших школят и чинно-благородно отшагали менуэт под Моцарта. А потом погас свет и под сводами зала зазвучал полонез Огинского и под его звуки в лучах световых пушек над полом поплыли Замок со своей Софьюшкой. Ни его протез, ни её "интересное положение" не помешали им слиться в танце. Строгий чёрный фрак Николая и что-то белоснежное воздушно-летящее на Софье, закрученные волнами музыки, заставили всех зрителей замереть.
Затем звучали другие мелодии, и каждый из нас шёл через весь зал к своей даме и лёгким поклоном приглашал её к танцу. Последними были мы с Зойкой. Танец у нас получился! В моих руках этот мотылёк, казалось, вообще не касался пола.
Сделали перерыв на десять минут, выпили по чуть-чуть, сняли с себя бальные наряды и переоделись в более простые и удобные одёжки. И Владя врубил рок-н-рол!
Вот тут мы все и оторвались по-полной... А потом был твист и прочие безобразия в виде танго, ламбады и т. д. Наши гости пухли и кончали.
Наконец, Оленька на правах хозяйки пригласила всех в обеденный зал к столам, отведать чего бог послал. Наши поварихи, под руководством "брата" Григория, Князя Советского (ну, жил он на улице Советской, когда-то), превзошли самих себя. На столе стояли такие вкусняшки!!!
Вечер закончился музыкальным лазерным шоу над задымлённой бухтой и фейерверком. Когда я вёл слегка покачивающегося Лексеича в его келью, он был глубоко-задумчивым.
Гл. 13. Жизнь продолжается.
"На зарядку! На зарядку! На зарядку, на зарядку... становись!"
Этот вопль из тревожной связи меня сбросил с кровати. А потом до боли знакомый, ещё из сопливого детства, голос приторно-убедительно возвестил:
- "Доброе утро! Дорогие товарищи! Надеюсь вы уже встали. Приступаем к утренней гимнастике..."