Худой на глазах сдулся и провякал Драпу:
- Увы, чужеземец. Но эти рабы уже проданы почтенному Ахмет-Аге. Я над ними уже не властен.
Володя тут же переключился на агу:
- Уважаемый Ахмет-Ага, сколько вы хотите за этих людей? Мы готовы заплатить золотом.
Оп-па! Обрезанные быстро переглянулись. А вот про золото он поспешил ляпнуть.
- Я не собираюсь моих рабов здесь продавать, тем более неверным. - стал в позицию турок.
Драп не отступал:
- А сколько золота, почтенный Ага, вы хотите получить за них в Стамбуле или другом порту? Мы готовы заплатить столько же и здесь.
Но у толстяка уже, видно, вожжа под хвост попала. Стало быть, очень уж мы ему не понравились.
Левой рукой я держал «Посох», а правой под фартуком сжимал пистолет. Уж очень хотелось пристрелить гниду. Заинтересованные нашей полемикой с кошмы подтянулись поближе шестеро вояк Аллаха. При каждом была сабля, кинжал, кремневый пистоль. За плечами болтались луки и стрелы в тулах, а в руках двухметровые копья. Двое в руках держали пищали. Видно это была личная охрана аги.
Внешне мы были безоружны, в руках были только посохи, поэтому они нас не очень-то опасались.
Муса куда-то сдристнул. По бокам нас с Драпом прикрывали Виктор с Сашей, а в метрах тридцати за спиной воинов уже присел за возом Кныш и даже изготовил к стрельбе свой ПП
Положить всю эту татаро-османскую братву мы могли за три секунды, прямо из под фартуков, не обнажая оружия.
Ага уже перешел почти на визг:
- Я не продаю этих собак-неверных другим неверным собакам!
- Зачем сердишся, уважаемый? Зачем кричишь? - укорил его спокойным голосом Володя. - Не хочешь продавать, давай поменяем на диковинные вещи. Рабов много где можно купить, а такие диковинные вещи есть только у нас.
Он снял с плеча котомку, в которой помимо запасных магазинов лежали пару пластиковых «полтарашек» из под пива, несколько пьезозажигалок и шариковых авторучек. Затем наклонился над котомкой, её развязывая.
Но Ага уже видно пошел в разнос. Вот только не понятно с чего? Толи увидел в моих глазах очень явное желание прибить его на месте, толи и впрямь был исламским фанатиком и не желал иметь никаких дел с представителями и тем более служителями другой веры.
Он ногой выбил из рук наклонившегося Володи сидр и заорал дурниной на весь базар:
- Стра-а-жа-а!!!
Шестеро металлистов резво заняли между нами и турком позицию и ощетинились острым железом.
Драп подхватил отлетевшую котомку и дал отмашку: - Уходим! Мы не поворачиваясь медленно стали отступать. Кныш нас прикрывал сзади и с боку, держа ПП у плеча.
Ага за шеренгой воинов бесновался и что-то орал. Я не вслушивался и озирался по сторонам в поисках позванной турком «Стражи». Мы уже разошлись метров на десять и я не выдержал и крикнул этому бурдюку с говном:
- Ага! Мы с тобой ещё встретимся, и ты очень пожалеешь!
Банально, конечно, но ничего более оригинального и эпохального просто в голову не пришло.
Разорвав дистанцию с противником, мы поспешили к морю. Вокруг уже начала собираться толпа базарян. Но званой стражи пока ещё не было видно. Через несколько секунд к нам присоединился Мыкола с ПеПе в руках и тут же откуда-то с боку нарисовался Муса.
- Муса. Ты знаешь, на каком корабле приплыл Ахмет-Ага? - окликнул я пацанёнка.
- Да, господин. Он пришел позавчера на вон той большой галере. Была ещё одна его большая галера, но они взяли свежую воду и ушли в Кафу ещё вчера.
- Молодец, джигит! -похвалил я его. - Так и быть. Не буду тебе выкалывать глаз. На, держи! - я бросил ему золотой.
Он на лету его поймал, попробовал «на зуб» и сунул за щеку.
- Димыч, ты тут? - позвал в микрофон.
- Туточки, слухаю «театр у микрофона». - отозвался Кэп.
- Разводи пары, снимайся с якоря.
- Есть, адмирал! Будем бусурманей брать в море?
- Правильно понимаешь, капитан. И дай мне связь с «Манушей».
- Дык, они тоже нас слухають и уже спешат на помощь, шо те бурундучки. Можешь говорить.
- Петя, Станьте у входа в Севастопольскую, ближе к северному берегу.
- Понял, сделаем, Антон. - ответил Пен.
Муса той же тропинкой между сараями вывел нас на берег. «Волонтёрам» семафорить было не нужно, они уже заметили нас и вовсю работали вёслами.
Несколько любопытных оборванцев следовали за нами с базара и теперь маячили в проходе между сараями, не приближаясь.
Лодка приткнулась к скале и хлопцы полезли по банкам.
- Господин! - робко вякнул наш гид.
- Что, джигит, хочешь ещё таньга? -удивился я его нахальству.
- Нет, господин. На базаре все видели, что я с вами. Ахмет-Ага тоже видел. Он не простит: теперь меня зарежут. - пробормотал пацан.
- И что ты будешь теперь делать? - опешил я.
- Господин, возьмите меня с собой. Я вам хорошо служить буду.
- Муса, а как же дома, родители? - Вот не было мне печали.
- Сирота я, господин. И живу на базаре.
Сзади кашлянул Драп: - Приручил - отвечай.
«Чёрт! Как всё нелепо и не вовремя.»
- Ладно, Муса, лезь в лодку. Живо! Потом с тобой разберёмся.
Татарчонок шустро шмыгнул в шлюпку и присел на дно между банками. Следом полезли мы с Вовой. Я ухватился за румпель, а он пристроился сбоку на кормовом рундуке.
- Пошли, ребята! - махнул матросам.
На «Котёнке» уже выбрали якоря и вёслами разворачивали его к выходу из бухты.
- Вова, я нифига не понял. С какого бодуна этот вонючий бурдюк запсиховал? Ты ж к нему со всем вежеством и восточным политесом, а он начал орать и истерить.
- Командор, не бери в голову. Не истерил он, комедь играл. Ты заметил, как он дёрнулся, когда я сказал, что мы заплатим золотом, да ещё про диковинки добавил? Вот и решили они с Селимом развести нас на бабки как лохов. Базар-то восточный, а мы иноземцы, да ещё и гяуры. Свара им нужна была. А потом набежала бы свора со стражей, нас бы упаковали и вытрясли всё, что имеем.
- Кстати, стражи я чота так и не увидел. - напомнил я. - Бухали наверное где-то или квашеную капусту у селянок пробовали на предмет качества.
- А вот и он, лёгок на помине! - кивнул Драп на берег.
Я оглянулся. С базара к пристани резво спешили жирный ага и шестеро его мордоворотов-металлистов. Нам до нашей шебеки оставалось метров десять.
- Суши вёсла! Шабаш! - отдал я команду и вильнул румпелем, притирая шлюпку к трапу.
- Принимай концы!
В темпе поднялись на борт. Лодку поднимать не стали, привязали длинным буксиром к корме.
- Ну и шо мы таки имеем с этого базару? - с ехидной улыбочкой встретил меня Димыч. - Кипишь был, а хде тарарам?
- Димыч, давай потихоньку выгребай на выход. Вон видишь ту глисту с вёслами? - я указал на длинную галеру у пристани. - Вон тот упитанный товарищ в чалме на корме очень интересуется содержимым наших кошельков.
Ага уже стоял возле бизани галеры и бдил на нас в огромную подзорную трубу, хотя до нас было чуть более 100 метров. Может страдает близорукостью, бедненький.
Мы медленно махали вёслами на север к выходу из бухты. Отошли метров на двести и капитан стал помаленьку розгоняться мотором, одновременно поднимая паруса. Обогнули мыс и поймали ветер.
Я всё время наблюдал за галерой. Особой суеты на ней не заметил, отойти от пристани они не пытались. Напротив, человек 20 с рубящим и колющим инструментом сошли на берег и бегом припустили на базар.
- За невольниками к Селиму побежали, - хмыкнул Драп, - сейчас погрузятся и догонять нас будут.
- Муха!- я вспомнил о Гавроше.
- Да, господин! -нарисовался он рядом. - только я Муса.
- Теперь нарекаю тебя Мухой. По-русски. А скажи, Муха, Ты знаешь, сколько у Ахмета на галере воинов?
- Обычно 5-6 дюжин, да три дюжины матросов, да на вёслах более сотни. Но те в цепях сидят, невольники.
- Однако, более сотни мужиков с метизами на палубе! - присвистнул Кэп.
- Только большая часть людей Ахмет-Аги сейчас на берегу по духанам бузу пьёт. Ещё вчера начали. Я видел. Ага их и за час не соберёт.