- Юнга! Руки!… мыл? - он скривившись вывалил за борт ведро на верёвке, вытянул воду и приступил к утренним процедурам. Потом подошёл, демонстративно показал мне руки. «А малец начинает борзеть, - машинально отметил я про себя. - придётся строить».
- Кру-гом! На камбуз шагом марш! - рявкнул страшным голосом. Юнга исчез. Димыч одобрительно кивнул.
Балаклавская бухта встретила отсутствием маяка и каких-либо построек на самом берегу. Справа на горе скалилась зубцами стены какая-то крепость, но, по всему видно, уже заброшенная. Пушек я даже в бинокль не разглядел. Но зелени по берегам было гораздо больше, чем в наше время. Слева гора была покрыта солидным сосновым, и не только, лесом. Правые склоны сплошняком были заплетены кустарником.
Вильнув по фарватеру, углубились в бухту. Идти под вёслами пришлось почти до самого устья. Наконец, вдоль берега потянулись причалы. Из плавсостава наличествовали: две средних галеры, выкрашенных в чёрный цвет, три разнокалиберных шебеки, пять фелук и с десяток всякой мелочи, наверное, рыбачьей. Справа возле пристани просматривалось свободное местечко, как раз нам стать.
- Пойдём место занимать? -я показал рукой. Димыч отрицательно покачал головой:
- Не сейчас, сперва на шлюпке сходим, осмотримся, приценимся. За причал тут пошлину берут.
Вся команда уже завершила маскарад. У Мухи я отобрал бейсболку и закинул её в рубку. Яша вырядился в бурые шёлковые шаровары, сафьяновые желтые остроносые сапоги. Под шёлковую же алую рубаху спрятал броник и прочие элементы «скорлупы». ПП подвесил под левую подмышку, под правой закрепил четыре запасных магазина к нему. Сбоку, справа к спине на поясе разместил пистолет в тактической кабуре. По пояснице почи с магазинами, слева электрошокер-дубинку-фонарь и газовый баллон. На пуп повесил внушительный кривой кинжал в богатых ножнах, слева кожаный подсумок с двумя гранатами (свето-шумовой и осколочной), под правую руку подвесил увесистый кошель с деньгами. Сверху весь этот арсенал прикрыл зелёным шёлковым плащом. Завершал эту радугу шлём с шишаком, обмотанный голубой атласной чалмой.
- Димыч, - хрюкнул я. - ты вылитый блудный попугай Кеша!
- Разговорчики в строю! - окрысился Кэп. - Иль линьков захотел, смерд?
Белоног, Пиндос, Кныш и Драп были одеты почти так же, только не так богато и пёстро. Шлемы с шишаками без чалмы, поверх броников кожаные рубахи со стальными бляхами на груди и животе, простые суконные штаны, крашенные «луком», некрашеные сапоги. На виду, на поясах висели страшенные ятаганы и кинжалы в кожаных чехлах. Суконные плащи, под которыми прятался тот же арсенал будущего, что и у Димыча. Вместо кошелька у них на поясах висело ещё по две гранаты в кожаных подсумках.
Я изображал слугу-славянина богатого господина. Лёгкие полусапожки, полотняные портки по щиколотку и длинная кожаная рубаха, крашенная тоже «луком». Под рубахой тоже броник, прикрывающий и яйца. По рубахе, не затянутый, но пришитый тонкий плетённый кожаный поясок, к нему подвешен небольшой ножик с наборной рукояткой из толстой кожи в кожаном чехле. И маленький кошель. На голове русый парик «под горшок», под ним кевларовый подшлемник. Парик охватывал узкий кожаный обруч. Венчала всю эту композицию внушительная кожаная торба с клапаном, висящая через плечо. Там-то и размещался мой основной арсенал.
Остальная команда щеголяла в турецких обносках галерной команды Аги.
Ни Кнышу, ни Пиндосу гримироваться было не нужно. Они и так выглядели как истинные янычары, но с короткими усами. Кэп ещё с вечера выкрасил хной усы, бороду, брови и даже ладони. Белоног обошёлся обычным гримёрным карандашом. Драп прилепил себе бороду и усы.
Шебеку поставили под западным берегом на якорь. бросили за борт шлюпку.
- Ну, начнём, помолясь. - перекрестился незаметно Кэп. Попрыгали в лодку и погребли к правому берегу, к свободной пристани. Муха сидел на носу и вертел во все стороны головой, набираясь впечатлений.
- Не продаст? - по-русски спросил меня Димыч.
- А смысл? - хмыкнул я. - У нас он одет, обут и сыт. Уже золотой с серебрушкой заработал. А здесь никому не нужный сирота, безродный. Вроде смышлён, нос по-ветру держит. Но всё равно будем присматривать.
Подошли к причалу. Муха бросил конец, какой-то невероятно грязный, замурзанный, худой и полуголый шкет конец подхватил и ловко закрутил вокруг причальной сваи. Все стали выбираться на причал. И Кэп тоже. Причём двое «телохранителей» из лодки его почтительно пихали в зад, а Кныш с Пиндосом тянули его за белы рученьки с пристани. Комедь сплошная! Мне никто из этих лицемеров помочь не соизволил, пришлось вылезать самому, испачкав древесной слизью и руки, и одежду.
Я порылся в своём гаманке-мошонке, выудил мелкую медную монетку и протянул Мухе. Сказал по-татарски:
- Отдай этому джигиту монету, вели сторожить лодку, скажи, когда вернёмся он получит серебряную теньге.
- Господин, это очень много. С него хватит и меди. - запротестовал уже зажравшийся бой.
- Здесь я решаю, кому сколько платить, ясно? А ты должен исполнять, что я велю или я тебя без глаза оставлю. И не называй меня здесь господином. Если кто будет тебя спрашивать, кто мы? Отвечай: мы купцы из Варны, что в Болгарии. Хозяин шебеки Кеп-Димучь-Ага, я его слуга, а это его охрана, ты юнга. Идём в Кафу. Сюда зашли купить еду для команды. Ты всё понял?! - навис я над ним, произнеся всё это свистящим шёпотом.
- Да, гос…А как мне тебя называть теперь? - опешил татарин.
- Зови, как все. Просто, Антон. - пояснил я ситуацию.
Муха подскочил к стоявшему поодаль местному Гаврошу, отдал ему монетку и затараторил начальственным голосом. Гаврош его выслушал, спрятал монетку за щёку и что-то вякнул согласно.
Почтенный купец из Варны, которая в Болгарии, Кеп-Димучь-Ага и его охрана уже ждали нас у выхода на берег.
- Димыч, ты позавчера здесь не представлялся своим полным титулом и высокородным именем? - невинно поинтересовался я.
- Нет, а что? - Кэп почувствовал подвох.
- А то! Совсем сбрендили от безнаказанности? Да и я лопухнулся, Хорошо, вон Муса напомнил.- в полголоса выдал я. - Сунулись на базар без «легенды».
- Так что получай, что получилось. Ты теперь почтенный купец из Болгарской Варны, «Уважаемый Кеп-Димучь-Ага», а это твои охраники: грек-Пиндос, адыг-Кныш и турки Драп и Белоног. А я твой слуга-славянин Антон. ВОЛЬНООТПУЩЕННИК!!! - Выделил я голосом. - Не забудь это. А то так до смерти и будешь помыкать, как собственным рабом.
Кныш с Пиндосом, а потом и все остальные в голос заржали, даже Муха за компанию, хотя не фига не понял по-русски.
В весёлом настроении двинули на базар. Муха ушмыгнул вперёд, в толпе выискивая нужный нам товар. Сперва наткнулись на загон с овцами и козами. «Уважаемый купец» при помощи татарчонка, который ориентировался в местных ценах гораздо лучше, приступил к торгу. Я купил крынку козьего молока и пристроился неподалечку в тени алычи, глазея по сторонам. Молоко было свежайшим, чуть ли не парным, с лёгкой горчинкой и незнакомым привкусом. Но прекрасно утоляло жажду. И плевать на Доктора. Да, посуда не очень стерильная, да, животное и производимый им продукт не прошли вет- и бак-контроля, да, руки татарки, протягивающие мне глечик, последний раз были мыты дня три назад, а вымя козы было заляпано навозом. Плевать! А мне хочется! Зато очень вкусно и вспоминается бабушкина коза из детства: Васька-Василина. И сама бабушка, большая, мягкая, теплая и уютно-пахучая.
Минут через пятнадцать меня окликнул «грек Пиндос». Торг уже закончили, пора двигать дальше. Я отдал глечик татарке, сказал «рахмет-апа» и последовал за своим господином. Муха вывел нас к загону, где стояли крупные и не очень рогатые скоты. Кеп-Димучь решил приобрести двух бычков кило по двести живого веса каждый. Зверюги явно малоодомашненые и в одной лодке я с ними не поеду.
Опять начался гнилой базар с виртуозной распальцовкой и обязательным: «мамой клянусь!». Это явно надолго. Я огляделся в поисках, чем бы ещё подкрепиться и погурманствовать. Мы мало выделялись из окружающей нас толпы и почти не привлекали внимание. Наш прикид под монахов в Севастополе был грубейшей ошибкой.