Оружие взлетает в воздух, охотник перехватывается поудобнее. Широкий замах, резкий удар, голова вампира катится, как шар для боулинга. Рихтер бережно вытирает лезвие об одежду трупа, тесак прячется за широкой подкладкой плаща.
Дождь стучал по крышам, журчали водостоки, шумели трубы сливов, пропуская через себя неудержимые потоки воды. Струи падали ровно, вдоль стен, достигая самого дна каменного коридора. Переулок молчал, застыв после разразившейся трагедии. Тело упыря слабо подергивалось в луже, молодая женщина с ужасом прислушивалась.
Нергал порылся в карманах вампира, бумажник и документы мертвеца перекочевали в плащ охотника. Только тогда он обратил внимание на застывшую женщину.
Карина ерзала на земле, незрячая голова крутилась, стараясь уловить звук шагов. Девушка понимала, что случилось нечто необычное, но не могла осознать, что именно. Человек убил вампира или вампир человека? Чего ждать — смерти или чудесного спасения?
Она вздрогнула, когда ладонь коснулась шеи, уверенные пальцы пробежались по месту вампирского укуса. Бедняга запричитала, сумев выдавить из себя что-то среднее между «не убивайте» и «спасите».
Рихтер смотрел на девчонку, на секунду замешкавшись. Милосерднее всего было бы прикончить ее прямо сейчас. С другой стороны, пока что она еще человек, а человеку стоит предоставить шанс доделать земные дела перед посещением преисподней.
Карина заверещала, когда безжалостные руки бесцеремонно облапали ее, отыскивая во внутреннем кармане документы. Охотник глянул бегло — имя, адрес, профессия — ставший ненужным паспорт упал в лужу.
— Сорок восемь, — низкий звонкий голос заметался между стен, абсолютно безразличный тон поразил стонущую жертву.
Девушка тихо скулила, причитала, из рта вырывались жалобные завывания. Спаситель ушел, растворившись в ночи. Исчез также неожиданно, как и появился. Да и никакой это был не спаситель. Если уж быть до конца честной, стоило признать — он пришел убить вампира, а не выручить жертву.
Невидящие глаза бессильно моргали, дрожь сотрясала замерзшее тело. Одежда промокла насквозь, до нижнего белья, зонт валялся неизвестно где. Карина медленно поползла вперед на четвереньках, старясь наощупь найти выход из переулка. Под руки попался какой-то округлый шероховатый предмет. Девушка долго исследовала находку, узнавая и не веря собственным ладоням. Это была отрубленная голова с ровным четким срезом на месте шеи.
Только теперь долгий и громкий крик ужаса прорезал пространство заброшенного переулка.
Глава № 2
— А бабенка-то ничего, сисястая! — довольный голос привлек внимание Карины, — Задница, правда, дрищевата, зато титьки — во!
Мужская ладонь бесцеремонно схватила за подбородок, поворачивая голову из стороны в сторону.
— Рот маленький, — брезгливо заметил хозяин ладони, — Боюсь, прибор не влезет…
— Маленький, зато работящий, — откликнулся третий голос, — Вон, губки какие жадные!
— Ее бы отмыть, да приодеть, — мечтательно констатировал самый первый собеседник, — Тогда уж можно и попользоваться.
— Успеешь еще. Время есть.
Карина понимала, что обсуждают ее, но воспринимала это безучастно, на удивление спокойно. Немного обескураживало то, что похабные речи доносились не из уст бомжей или посетителей борделя, то были речи жандармов. Тех, кого девушка привыкла считать защитниками, поборниками закона и порядочности.
Впрочем, для них она уже была нежитью, вампиром, хотя еще не до конца оформившимся. Когда завершится превращение — вопрос времени. Пока же девушка сидела в углу, возле окна, руки стянуты мягкими пластиковыми кандалами, ноги небрежно привязаны к батарее.
Карина почти не помнила, как ее нашли. Из памяти выплывали взбудораженные голоса, звуки мехмобилей, жесткое сиденье автозака. Потом долгая ночь, проведенная в камере. Никто не удосужился выдать девушке полотенце или сухую одежду, бедняга дрожала, то погружаясь в мрачные пучины сновидений, то выныривая в еще более невзрачную реальность.
Зрение постепенно вернулось, девушка смогла оценить обстановку камеры. Холодный камень стен, грязные полы, частая решетка вместо двери. Деревянная койка, намертво привинченная к стене, служила и стулом, и столом, и постелью. Удобства находились здесь же, в противоположном углу. Хотя, называть «удобствами» дырку в полу и торчащий из стены краник, язык не поворачивался.