Только благодаря мастерству и самоотверженности моряков линкор благополучно ввели в порт и поставили на свое место. Но, как видите, очень дорогой ценой - ценой жизни четырех наших товарищей и гибели судна, в котором мы очень нуждались.
Не забыть и другого случая, который заставил нас много поволноваться. Это тоже связано с возвращением линкора в базу. На море было сравнительно тихо, и мы не сомневались, что введем линкор в порт без особых осложнений. Но не тут-то было! Когда буксиры вывели линкор на самое узкое место фарватера, ветер неожиданно усилился, и корабль стало сносить. Буксиры не смогли его удержать, и линкор левым бортом ткнулся в бровку канала. С вышки рейдового поста я сразу заметил беду. Несмотря на все усилия буксиров и на то, что турбины корабля работали на полную мощность - об этом свидетельствовал холм пены за кормой, - линкор точно прирос к месту. Произошло то, чего мы больше всего боялись: сев на мель, корабль закупорил выход из порта.
Командир линкора запросил помощи. Но как оказать ее? Посылать еще буксиры? Бесполезно: в узкости им не развернуться. Могла идти речь только о каком-нибудь особенно тяжелом судне, которое, двигаясь [31] вдоль фарватера, попыталось бы рывками, силой своей инерции сдернуть линкор с мели. Спешно подыскали такое судно - громадный транспорт почти в десять тысяч тонн водоизмещением. Пригласили капитана на рейдовый пост и сообща обсудили порядок действий. На судне начали готовить машины, завезли на него толстые линкоровские тросы.
А время текло. Уже несколько часов из порта не мог выйти в море ни один корабль.
Моряки линкора и буксиров все повторяли попытки сдвинуть корабль. Наконец командир линкора испробовал еще один способ. Он приказал воду из балластных цистерн левого борта перекачать в цистерны правого борта. Линкор сильно накренился и… стронулся. Скоро он уже стоял у своего причала. Но треволнения этого дня мы помнили долго.
С крейсерами, кораблями более легкими, забот было меньше. И в боях они показали себя с лучшей стороны. Хотя у крейсеров броня намного слабее, чем у линкора, зато у них преимущество в скорости и маневренности. Это помогало им в борьбе с авиацией противника.
Крейсера входили в порт тоже с помощью буксиров, но однажды в сильный шторм капитан 1 ранга Ф. С. Марков не стал их дожидаться и ввел корабль в гавань своим ходом. Всех изумило искусство командира, но эксперимент был слишком рискованный, чтобы повторять его впредь.
Вражеская авиация упорно охотилась за нашими крупными кораблями. Я не помню случая, чтобы хоть один поход крейсера обходился без боя с фашистскими самолетами.
На крейсер, которым командовал Ф. С. Марков, как-то налетели десятки бомбардировщиков и торпедоносцев противника. Несколько часов корабль отбивался от них огнем своей мощной зенитной артиллерии, беспрерывно увертываясь от ударов. Напряжение боя было таким, что у матросов, следивших за эволюциями самолетов, заболели шейные позвонки. Чтобы облегчить работу наблюдателей, командир приказал им лечь спиной на палубу. В таком положении морякам были лучше видны действия самолетов, они даже успевали докладывать, когда те сбрасывали бомбы [32] или торпеды. Командир тут же менял курс и скорость, выводя корабль из-под удара. Ни одна из бомб и торпед не попала в цель. Самолеты улетели, но тотчас появилась новая, еще более многочисленная группа бомбардировщиков и торпедоносцев. На этот раз крейсер ввел в действие не только все свои зенитные средства, но и артиллерию главного калибра, стреляя шрапнелью по приближающимся на бреющем полете торпедоносцам. И снова фашисты не смогли ничего сделать. Потеряв несколько самолетов, враг отказался от дальнейших атак. Крейсер пришел в базу с вмятинами и царапинами от осколков близко разорвавшихся бомб, но целый и невредимый.
В декабре 1941 года к нам в Поти прибыл из Севастополя командующий Черноморским флотом вице-адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский. Проверив состояние кораблей и частей в базе, он на эскадренном миноносце «Бойкий», которым в то время командовал капитан 3 ранга Годлевский, направился в Сухуми. Прощаясь, командующий предупредил меня: если что-нибудь важное поступит из Севастополя, я должен немедленно доложить ему.
В ту же ночь меня вызвал к аппарату начальник штаба флота контр-адмирал Иван Дмитриевич Елисеев и попросил передать командующему флотом, что противник начал второй штурм Севастополя. Связавшись по телефону с Сухуми, я приказал немедленно доложить комфлотом о случившемся. О том, что произошло дальше, я узнал от А. М. Гущина, когда в Поти вернулись корабли из Севастополя.
Ф. С. Октябрьский мобилизовал все силы, которые оказались под рукой. 20 декабря крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эскадренные миноносцы «Бодрый» и «Незаможник» приняли в Новороссийске на борт 79-ю особую морскую стрелковую бригаду (командовал ею полковник Алексей Степанович Потапов) численностью свыше 4 тысяч человек.
Вскоре после окончания погрузки, которая продолжалась всего два часа, на крейсер «Красный Кавказ» прибыл Ф. С. Октябрьский. С ним были начальник штаба эскадры капитан 1 ранга Владимир Александрович Андреев, начальник оперативного отдела штаба флота Оскар Соломонович Жуковский и флагманский [33] штурман флота капитан 3 ранга Валентин Георгиевич Паршин.
В 16 часов 52 минуты корабли покинули новороссийскую бухту и взяли курс на Севастополь. Уже в море к отряду присоединился лидер «Харьков». Ночь укрыла корабли от вражеских воздушных разведчиков. Но на следующий день на подходе к Севастополю на отряд напали пикирующие бомбардировщики. Они сбросили более двух десятков бомб. Две из них упали вблизи крейсера «Красный Кавказ», но вреда не причинили. Бомбежка не прекращалась. Отбиваясь от самолетов, корабли вошли в севастопольскую бухту, быстро высадили войска, а затем начали обстрел вражеских позиций.
Подкрепление пришло вовремя. Свежие силы, влившиеся в ряды защитников героического города, мощный и сокрушительный огонь кораблей помогли отразить очередной вражеский штурм.
О действиях крейсеров можно рассказывать много. Они не только обстреливали вражеский берег, прикрывали и поддерживали десанты, но и сами высаживали их. Беспримерный подвиг совершили моряки крейсера «Красный Кавказ» во время Керченско-Феодосийской операции, спустя всего несколько дней после только что описанных мной событий. Крейсер с десантниками на борту на рассвете вошел в занятый противником порт Феодосию и высадил войска прямо на причал. Противник обрушил на корабль огонь артиллерии, минометов и пулеметов. Корабль вступил в бой. Меткими залпами он подавлял вражеские батареи и огневые точки, расчищая путь десантникам. Командир крейсера капитан 2 ранга А. М. Гущин все это время находился на ходовом мостике. Вокруг рвались мины и снаряды, свистели пули. Ранило рулевого Ивана Суслова, стоявшего рядом с командиром. Гущин продолжал спокойно отдавать приказания машинистам, артиллеристам, морякам швартовых команд. Его голос не дрогнул даже тогда, когда из второй башни доложили, что загорелись заряды. Пожар грозил взрывом. Командир направил туда аварийную партию и продолжал руководить боем. Здесь же, на ходовом мостике, находился военком корабля батальонный комиссар Григорий Иванович Щербак. Но вот [34] комиссара ранило. Его сейчас же заменил секретарь партийной организации корабля старший политрук Сергей Васильевич Ефимов. Секретарь комсомольской организации старшина 2-й статьи Андрей Стукань в это время вместе с аварийной партией тушил пожары, его видели в самых опасных местах.
Сотни моряков крейсера проявили в тот день геройство. Они вели бой, пока наши войска не очистили порт от врага. Крейсер нанес противнику огромный урон, но и сам был тяжело поврежден. С затопленной по самую палубу кормой, без руля он вышел из порта на буксире у танкера «Москва». То, что корабль остался на плаву - заслуга прежде всего командира электромеханической боевой части инженер-капитана 2 ранга Григория Ильича Купца и его подчиненных. В Туапсе экипаж крейсера вместе с подоспевшими моряками аварийно-спасательного отряда кое-как зацементировал пробоины и откачал воду. Много потрудились бойцы аварийной группы - водолазы Гралейко, Ганзин, Неврилов и машинист Павлов.