— Ну и ничего. Сперва далеко, а дорогу построите — близко будет, — глядел на Клавдию Глазырин.
— Дорогу построим и уедем отсюда, — отрубил механик.
— А может, я остаться надумаю? — Клавдия явно подтрунивала и над Натальей, и над Лехой.
— Тебя не больно оставишь, ты пищишь да едешь, — услышала в ответ и резко повернулась к Носовой. Быть бы перепалке, да Глазырин вдруг настороженно шикнул на гостей.
В калитку стучали.
— Я открою, — опередила Наталья хозяина.
Дверь широко распахнулась, вошла плотная краснощекая от мороза женщина в полушубке, покрытом синим миткалем. Быстро оглядела гостей, ничего не сказала, сняла шапку, швырнула на печь меховые рукавицы, сняла валенки — и их туда же.
— Здравствуйте, — бросила наконец. — Где красные тапки?
Хозяин живо вытащил их из-под припечка. Надела — и к рукомойнику. С мылом вымыла руки, крепко протерла полотенцем каждый палец и села на табуретку.
— Гости у нас? — внимательно всмотрелась в Клавдию.
— Это как раз с того поезда люди… — начал Глазырин.
— А-а, — хозяйка снова оглядела Леху и Клавдию острыми серыми глазами. — Ну и как? — полуобернулась к мужу. — Показал им наш двор, сенцы, амбар?
— Показал.
— Ну и как? — теперь она обращалась к Лехе.
Тот пожал плечами, думая, куда девалась Носова. Шуба ее на гвозде висит, а самой нету.
— Двор как двор, — ухмыльнулся он. — Во дворе злая собака.
Хозяйка уже аппетитно ела пельмени, которые положил ей на тарелку Глазырин, стопку отставила, на реплику Лехи никак не отреагировала.
— И сенцы как сенцы, — в тон Лехе вставила Клавдия. Глаза ее уже опять смеялись. — Вот только не придумаем, чего нам с этим двором и с этими сенцами делать? — развела она руками.
Леха весело рассмеялся и давай цеплять из миски пельмени. У Глазырина-то, оказывается, баба есть!
— Значит, ты толком не пояснил ничего? — не глядя на мужа и продолжая есть, сказала женщина.
— Не успел… Тут пельмени как раз поспели.
— Фаина где?
Хозяин кивнул на дверь, ведущую в горницу.
— Ела?
— Нет.
Опорожнив тарелку, хозяйка встала, зачерпнула из кастрюли пельменей, положила на край тарелки ломоть хлеба, вилку и подала мужу. Тот пошел с этим в комнату.
Вернулась Наталья. Лехе показалось, что она чем-то встревожена. Ничего, однако, не говоря, Носова села доедать свои пельмени.
— А со двором и сенцами вот что делать, — хозяйка взглянула на оживленное лицо гостьи и чуть смешалась — до того хороша была Клавдия, раскрасневшаяся, озорная.
Из комнаты вышел Глазырин, неся перед собой еду. Пожал плечами. Хозяйка скинула в кастрюлю часть пельменей, плеснула в оставшиеся бульону и снова отдала тарелку мужу. Глазырин направился в сени.
«Хорошо кормят собачонку», — веселился Леха.
Глазырин вдруг вернулся, поспешно заменил вилку ложкой и опять вышел. Женщина, о чем-то подумав, последовала за ним.
— Собачка-то у них ложкой хлебать приучена, — фыркнул Леха.
Наталья вытянула над столом шею, прошептала:
— Это они не собаке…
Вошла хозяйка.
— А со двором и сенцами вот что надо делать.
И очень складно, по-деловому изложила свое предложение. Их дом, их двор строители могут использовать как перевалочную базу. Прибудут, скажем, из Горноуральска запасные части к машинам или инструменты… Где же это хранить, пока на место переправят? Шоферам переночевать надо. Где? Или кто в командировку в Горноуральск поедет — тоже тут до поезда отдохнуть может. Глазырина рекомендуется использовать как толкача. Он в Шурде всех знает. Сама она снабженец в одной организации. И от нее польза будет. Если в силах — всегда сделает.
Глазырину, конечно, нужно оклад положить и за постой и охрану горемовского имущества подбросить.
Это все обсудить надо. А дом удобный, от вокзала близко.
Женщина говорила обстоятельно, гости ели пельмени, слушали ее с интересом. Глазырина все не было.
— Так это уж вам с начальством побеседовать надо, — наконец сказал Леха и сытно икнул.
Хозяйка пронзительно поглядела на него, потом на Глазырина, который вошел с пустой тарелкой.
— А вы кто же будете? — снова обратилась она к гостям.
— Я механик, — ответил Леха.
— А я путевая рабочая, — сказала Наталья.
Хозяйка презрительно глянула на мужа и резко поднялась с табуретки.
— А я была комендантом в общежитии, а сейчас меня заведующей столовой назначили.
Слова Клавдии, сказанные просто из озорства, все-таки произвели впечатление. Хозяйка посмотрела на нее внимательно.