— Куда?
— Скажет разве, — кивнул старик на глазыринский дом. — Она все при себе дёржит, ни с кем не разделит. А сам на промыслах где-то, рыбу ловит.
Петр задумался.
— Скажите, фамилия у Фаи — Глазырина? — спросил почему-то.
— Пошто! — тряхнул бороденкой дед. — Совсем иная какая-то… Она ведь Глазырину неродная дочь.
Петр чертыхнулся, протянул «свидетелю» деньги, хотел взять семечки.
— Дык нет… не надо, — забормотал старик. — Я уж лучше на базаре продам. Какая мне корысть дома сидеть? — И развязал мешочек. — Я тебя так угощаю. Насыпь в карман. Хорошие семечки, каленые!
Еще не раз заходил Петр на ту улицу, бродил вокруг дома, но так ничего и не узнал: из рассказов соседей выходило, что уехала Фаина из города совсем, никто не видел ее.
Не теряя надежды отыскать девушку, встреченную при таких драматических обстоятельствах, Петр усиленно занялся учебой. Именно этим он и объяснил Гурьянову свое пребывание в Шурде.
А на должности Петра в Кедровом сидел Бедрицкий, человек, которого Ступин устроил по настойчивой просьбе своего знакомого из треста. Бедрицкому оставалось полтора года до пенсии, нужна была приличная зарплата. Ни специального образования, ни опыта он не имел, но Ступин решил, что на хозяйственной, административной работе протянет Бедрицкий свой год с лишним. А дружбу с трестовским начальником терять не следует. В благодарность тот знакомый и так уж помог кое в чем стройке.
Приживался Бедрицкий трудно. Ему, городскому жителю, все было здесь чуждо и ново. Вечерами хотелось принять ванну, а вместо этого приходилось греть на плите воду и, ежась от холода, мыться в тазике. Ходить в баню-вагончик Бедрицкий избегал: не хотел лишний раз встречаться с людьми, которые держались с ним довольно странно.
Днем он сидел в кабинете и растерянно перебирал заявления, требования, часто бегал к Ступину посоветоваться. Тот просматривал бумажки и диктовал: этой откажите, этому пообещайте, а с этим вообще не разговаривайте.
Больше всего Бедрицкий боялся женщин, которые приходили просить место в яслях. Мест не было.
— Что же, голубушка, разве уж совсем не с кем оставить ребеночка? А если с бабушкой?
— Какая бабушка? Имела бы ее, не пошла бы к вам.
Бедрицкий бежал к Ступину.
— Да что вы сами-то ничего решить не можете! — начинал злиться тот. — Любой вопрос на стройке для вас — темный лес.
Люди раскусили это еще быстрее начальника и иной раз просто озоровали.
Однажды в кабинет к Бедрицкому быстро вошел парень и сообщил испуганно:
— Товарищ начальник! На электростанции котел прохудился, вода бежит прямо на костер и гасит его.
— А запасного нет?
— Нету. Разве только из бани взять.
— А как же баня без котла?..
— А уж только не париться, товарищ начальник!
Заместитель пошел советоваться, а «проситель», давясь смехом, скрылся.
Начальник стал подыскивать для трестовского протеже другую должность, но тот, во всем нерешительный, вдруг заявил, что уезжает домой — в Горноуральск. Ступин поуговаривал его вяло, неискренне и отпустил.
В поезде приняли его отъезд спокойно, горемовцев не удивишь: руководство так и так меняется, а этого сразу было видать — долго не протянет. Посидели, пока Петр Росляков хворал, и ладно. Вреда от него, как и пользы, не было.
Но когда Ступин стал водить по поселку, возить на трассу другого — толстенького веселого человека, — задумались: кто такой, на чье место?
Каждый раз, знакомя строителей с приезжим, Ступин тихонько и многозначительно добавлял: «Дипломированный!»
А тот запросто останавливался со всеми встречными, легко заводил беседу, играя живыми глазами, расспрашивал о житье-бытье, давал советы.
— Мастерские нужны, — хлопал мягкой ладонью по машине, стоявшей на ремонте под открытым небом.
— Строим, — хрипел довольный Ступин и, загородив рот рукой, шептал механикам: — Дипломированный!
Скоро это стало кличкой новоприбывшего.
— Сегодня к нам в пекарню «дипломированный» закатился, — хохотала Настюра Мартынюк. — Ничего мужик, свойский. Чуть не буханку хлеба съел, а меня вон ущипнул повыше локтя, — показала синячок на руке.
Клавдия Маклакова рассказывала приехавшей с Ершика Наталье:
— «Дипломированный» говорит мне: «Готов по три тарелки супу съедать, лишь бы вы сами мне его подавали».
— Так я не пойму, — размышляла Наталья Носова. — Его, что ли, на место Петра ставят? А Петра куда определяют?
Официального приказа о снятии Рослякова не было, хотя Колечкин уже работал вместо него. Но вот Ступин вызвал к себе Хохрякова и Заварухина.