Она не знает, «вздрогнул» ли он, когда у всех на виду пригласила его на танец. От еле уловимого знакомого запаха одеколона все закружилось, и он прижал ее к себе, удерживая от падения.
— К чему это, Клава?..
Может, послышалось? Может, и не говорил ничего?
Отпрянула, чтоб увидеть его лицо, глаза.
Господи! Наплевать на все! Положить голову на грудь и кружиться, кружиться…
Его пальцы до боли сжали ее кисть. Мгновенно поняла: это не ласка, предостережение. Ну ясно! Он испугался! Здесь же не глухая тайга, а он и там озирается.
Сразу увидела всех окружающих. Танцевали только Костя с Марусей. Остальные стояли в сторонке, смотрели. Зинаида Федоровна рылась в сумочке у окна.
Неожиданно для себя Клавдия с силой повернула Валерия так, чтобы ее лицо никому не было видно.
— Мне нужно что-то сказать тебе, — проговорила тихо, но внятно. — Ночью выйди будто на улицу, а сам иди ко мне. Всего на одну минуточку! — и добавила угрожающе: — А если не придешь, я пошлю за тобой Леху-механика!
И, не дожидаясь конца музыки, ушла.
Глава тридцать четвертая
Огня не включала. Только затопила печь: в комнате выстыло. И внутри вроде тоже все вымерзло. Вдруг таким далеким стал недавний вечер, этот дурацкий вальс. Кого тешила, чего добивалась? Все равно ведь не придет.
Пощупала высокую прическу. Господи! Почти ночь из-за нее не спала, боялась помять. Подушку скатала твердым валиком, подложила под шею, а голова болталась, как у мертвой курицы.
Плита порозовела, и Клавдия поставила на нее чайник. Совсем голодная. Хоть кипятку с сахаром выпить. Даже хлеба нет.
Ей показалось, что за окном кто-то ходит. Затаив дыхание, оттянула край занавески. Сразу узнала — «дипломированный»! Круглый, как окатыш, бегает взад-вперед. Всю тропку загородил своей тушей, никому из-за него прохода нет.
Не одеваясь, выскочила на улицу.
— Чего вы тут топчетесь? — спросила, подойдя вплотную. — Чего вам не спится?
— Клавочка! — схватил ее пальцы Колечкин, но она, вырвав руку, проговорила яростно:
— Чтоб духу вашего под моим окошком никогда не было!
И пошла, вглядываясь в знакомые окна. В это время там угас свет.
«Сейчас придет»!
Дома стала метаться по освещенной уличными фонарями комнате. Убрала со стола посуду, разгладила ладонями сбившееся на койке покрывало, потом вдруг сдернула его, занавесила окно; стащила простыню, наволочку, постелила все чистое. Руки нащупали в шкафу прохладный целлофан. Сбросила платье, белье… надела другое…
На миг зажгла свет, посмотрела на себя в зеркало. Решительно выдернула шпильки, скрепки. Волосы темными змейками упали вниз… Чтоб все, как там, в Айкашете…
Услышав голоса, бросилась к выключателю, потом к окну.
Петр Росляков и Михаил Козлов вели под руки пьяного Леху.
В комнате стало жарко. Клавдия легла в прохладную постель и будто в себя пришла. Подумала с привычной усмешкой: так зачем же ты ждешь его? Отставку давать или еще для какой надобности?..
В коридоре стукнула дверь. Послышались шаги… Господи!
В комнате ярко вспыхнул свет.
— Ты уже дома? — громко, весело заговорила Наталья. — А мы у Ислама гуляли. Ночевать к тебе надумала.
И вдруг осеклась, увидев напряженное, оцепеневшее лицо, волосы, разметавшиеся по белым кружевам, завешенное окно…
Осторожно стянула у порога валенки, разделась, погасила свет, неловко легла рядом с подругой в белую свежую постель.
— Кончай ты с этим, Кланя, — сказала отрезвевшим голосом. — У него своя жизнь, у тебя — своя.
Клавдия не отвечала.
— Сколько я тебя, дурочку, уговаривала: учись, Кланька, учись! Не-ет… Ты на красоту свою понадеялась! — с горечью выговорила Наталья.
А Заварухин в ту ночь отчаянно мечтал: вдруг бы на стройке не оказалось ни Клавдии, ни Зинаиды! Чтоб можно было наконец спокойно поработать!
Презирая себя, он все-таки прислушался к доносившимся с улицы голосам и звукам: вполне допускал, что Клавдия может выполнить угрозу и прислать Леху-механика — так агрессивно она была сегодня настроена. Если это случится, он просто-напросто не откроет двери. Мало ли кто там стучит в новогоднюю ночь…
Жена явно не спала, но ни о чем не спрашивала. Возможно, поняла, что выходка Клавдии и для него оказалась неожиданной, что он раздосадован и обескуражен. А может быть, просто выполняла уговор никогда больше не возвращаться к этой теме — Заварухин уже здесь, в тайге, убедил жену, что с Клавдией у него все покончено.
Он и сам так думал, пока не встретился с ней на трассе. Потом еще была встреча… Сейчас он невольно вспомнил все, заволновался и наконец ехидно спросил себя: выходит, ты не прочь встречаться с ней? И ответил с циничной прямотой: да, но чтоб об этом не знала ни одна душа!