— Давай на трассу!
— Да ничего, мы и тут… Недалеко же, — бормотал Костя.
— Давай-давай! Один раз можно.
Костя въехал и молча двинулся по влажному глинистому грунту.
— Да-а, изменилась Галина, — озабоченно покачал головой Петр.
Костя не ответил. Петр искоса посмотрел на него. Лицо шофера было хмурым. Только сейчас заметил Петр, что и Костя похудел, осунулся — зимник, «болтанки» и недосып давали себя знать.
— Вообще, здесь климат не очень… Хоть для кого. Испарения от гнилья… да и болота…
Костя молчал.
— Ты чего? — удивился Петр.
Тот не ответил, только крепче сжал губы. Петр обиженно повел плечами.
И вдруг пришла мысль: Костя Плетнев не верит, что Галина больна. Он, как и все в поселке, убежден, что она извелась из-за Петра. И вот, пожалуйста, выражает свой протест. А ведь как ругался с ней всегда!
Петр решил проверить догадку, заговорил о другом:
— Интересно, зачем Малыгин вызвал меня в Кедровый.
Костя не откликнулся.
Глава тридцать седьмая
Малыгин прилетел в Кедровый, пришел в контору и не застал там никого.
— Где Ступин?
— На Ершике.
— Хохряков?
— На Малайке.
— Колечкин?
— На Малайке.
— Отлично! И я отправлюсь туда.
Ступин, узнав вечером о приезде начальника, тоже решил ехать на Малайку.
— Они сказали, что завтра прибудут, а вам велели здесь их ожидать, — внесла ясность уборщица Шура. Из «заезжей» ее перевели в контору, и она считала это повышением — работы здесь куда больше.
Ступин провел неспокойную ночь — его удивил неожиданный приезд Малыгина и то, что Малыгин не пытался разыскать его, чтобы, как обычно, вместе поехать по всем участкам трассы.
Утром он сидел в конторе и разбирал почту, не решаясь уйти даже на ближние объекты стройки.
Начальник треста появился после обеда. По нахмуренному лицу Ступин понял, что он чем-то недоволен.
— Ну и наломали вы дров! — с места в карьер начал Малыгин.
Ступин освободил ему свое место за столом, но тот ходил по комнате.
— Когда вы были на Малайке? — спросил Малыгин и с досадой указал на стул. — Садитесь, в ногах правды нет.
— На прошлой неделе, — ответил Ступин, продолжая стоять. — Но там часто бывает мой заместитель.
— Вот именно, пустили козла в огород.
«Вон в чем дело…»
— И вообще, как могло случиться, что за короткий срок у вас сменилось столько заместителей? — Малыгин остановился возле Ступина, и тот начал крутить какую-то бумажку.
— Насчет Бедрицкого я разговаривал с вами, товарищ начальник.
— Да. Был разговор, но ведь речь шла только о временной замене Рослякова, пока тот болен, пока в отпуске, на курорте. Кстати, я советовал вам обойтись своими силами.
— С Бедрицким действительно неудачно… — проговорил Ступин. — Но Колечкин — дипломированный инженер.
— Это я уже слышал! — резко оборвал Малыгин и спросил: — Вам известно, что одна девушка из Малайки уехала в Шурду, в больницу?
— То есть как?
— Не понимаете? — прищурился Малыгин.
Ступин какое-то время смотрел на него оторопело, потом лицо его стало бледнеть.
— Неужели… Нет, я не знал…
— Потому что вы ничего не видите дальше «двадцатипятипятки» и «тридцатипятипятки», а вагоны с девчонками стоят чуть в стороне, метрах в десяти от трассы. Зато ваш заместитель протоптал туда дорожку.
Ступин сел, начал менять местами папки на столе, перебирать и совать в ящики какие-то бумаги. Потом спросил с плохо скрытой надеждой:
— Наверно, которая-нибудь из тех… Есть там две…
— Нет! — отрубил Малыгин. — Хотя это не имеет значения. — И подошел к столу вплотную. — Как раз наоборот. Самая молоденькая, самая тихая. Молоко на губах не обсохло! Как будете отчитываться перед матерью?
Ступин заговорил еле слышно:
— Я уж и сам, товарищ начальник, думал, что надо его держать на глазах.
— В шею его гнать надо!
Вошел Хохряков, и по тому, как он сел и закурил, Ступин понял, что он в курсе дела. Возможно, он и сигнализировал начальнику треста. Или Заварухин.
Малыгин резко высказался по поводу истории с главным механиком Чураковым. Ступин окончательно понял, что приезд его не случаен.
— Вы даже нитки не подбираете. Шьете черным по белому. Нельзя так не уважать людей.
Ступин молчал. Хохряков курил у окна.
— Наверно, я действительно неправ, — заговорил Ступин. — Но товарищ начальник, — чуть усилил он голос, — не всегда можно и на поводу у них идти. Они вообще искоса смотрят на любого нового человека, так сказать, «не своего».