— Ну и как тебе живется, Федя, с твоей Настюрой?
Настюра услышала, смех сбежал с лица, притихла за столом.
Только Петра не трогала Клавдия. Ни-ни! За ту записочку, которую он передал ей перед отъездом из Айкашета, никогда не сделает она ничего плохого ни ему, ни Фаинке. Пусть живут да радуются.
— Эй, Леха!
Механик быстро склонился к «бирюсинке», будто не слышал.
Наталья Носова отвела Клавдию в угол.
— Чего ты бесишься, Кланька? Оттого, что Заварухина твоего нету, красоваться не перед кем?
— А ты чего своего придурка не привела? — скривила губы Клавдия. — Боишься, хохотать станет? Так здесь ведь свадьба, не поминки. Пусть бы похохотал вволю. — И крикнула: — Эй, Леха, иди-ка сюда минут на двести!
Механик привстал. Клавдия, как гипнотизер, всматривалась в его широкую спину. Леха оглянулся…
— Увела ведь, холера! — всплеснула руками Мария Карповна, когда за Лехой и Клавдией захлопнулась дверь. — Ни себе, ни людям!
Она с жалостью посмотрела на осиротевшую за столом «бирюсинку», ухватила за пиджак проходившего мимо Козлова.
— Миша, иди-ка поухаживай за девушкой.
— П-почему я? Вон лучше Гошу попроси. Он ведь — Лихой.
— Сам иди, дурень! Заучился насмерть! Смотри, глаза у девушки распрекрасные.
Тут внимание Марии Карповны отвлек мехколонновский экскаваторщик. Парень явился на свадьбу без приглашения. Сейчас он ловко отплясывал чечетку, не сводя ласковых глаз с молоденькой медсестры. Мария Карповна вспомнила, что уже видела их вместе в клубе на танцах.
«Уведет из поезда невесту!»
А красивый экскаваторщик раздобыл где-то гитару и начал петь про черного кота. Ему громко хлопали, со всех сторон сыпались заказы:
— «Подмосковные» спой!
— «Зачем ты мать меня родила…»!
— Этот… как его… «Не вынуждай меня». Или как? «Не искушай»!
Но певец слышал только один нежный голосок:
— «Голубую тайгу»…
И запел с таким чувством, с такими переливами в голосе, что Мария Карповна не выдержала и отвернулась утереть платочком слезы. Про себя решила советовать медсестричке выйти замуж за этого парня и увести его из мехколонны в Горем.
Тайга и в самом деле стояла сейчас вся голубая, искристая. Луна с трудом пробивалась сквозь вершины деревьев и, будто отдыхая, свободно плыла над широкой просекой-трассой.
— Тебе холодно?
Петр распахнул свое пальто, и Фаинка зарылась у него на груди.
— Мне тепло…
— А почему дрожишь?
— Просто так…
— Не бойся…
— Я не боюсь.
Они еще долго ходили по морозному поселку. Наконец Петр чуть замедлил шаги возле «Дома офицеров». Фаинка решительно шагнула к двери, открыла, и они вошли в хорошо натопленную, кем-то прибранную тихую комнату, в которой сегодня не было даже Байкала…
А луна все плыла и плыла над голубой тайгой. Только она видела, как из барака, где жила Клавдия, вышел Леха-механик. Неверными шагами направился по узкой тропе, добрался до первого кедра, обхватил его руками и заплакал, тяжело содрогаясь большим телом. Кедр послушал, послушал и тихонько начал швырять в Леху пригоршнями легкого снега, будто хотел успокоить, охладить его в горе.
Больше Леху в поселке не видели. Волновались, подозрительно глядели на осунувшуюся Клавдию, догадываясь, что это она выжила парня из поезда, а может, и с бела света. Говорили разное, но что произошло в ту ночь с Лехой — не ведали.
Пожалуй, только Наталья Носова, хорошо зная подругу, могла предположить, что было…
Увела тогда хмельная Клавдия Леху назло всем, а больше — самой себе. Разобрала белую постель, распустила по спине волосы, впервые показалась Лехе во всей красе. А потом одумалась, побелела от злости, от гордости — добился молокосос, чего хотел! — надавала по щекам, выгнала и приказала сгинуть с глаз долой!
А может, и не так было, Кланьку не спросишь. Как с тех пор сомкнула губы, так и не раскрывает их. Наталья, взявшая отпуск, дня через три уехала с Васей Ракушкиным к московским врачам.
Вскоре Хохряков получил от Лехи телеграмму — тот просил выслать его документы в маленький уральский городок, до востребования…
Как-то, возвращаясь домой, Клавдия увидела идущего ей навстречу высокого человека и сразу узнала его. Он, видимо, тоже. Остановился в нерешительности, посмотрел в сторону. Бежать было некуда — по бокам узкого тротуара глубокий снег.
А она могла свернуть к ремонтным мастерским. Раньше бы так и сделала. А сейчас пошла прямо. Вот уже рядом она, лицом к лицу.