— Валерий Николаич, — проговорила Клавдия с легкой усмешкой, жалея его. — Не бойтесь вы меня, не обегайте. Работайте со спокойной душой. — И приложила руку к груди, чтоб поверил: — Прошло у меня к вам…
Глава сорок восьмая
Хохряков здорово просчитался, решив, что дед Кандык с радостью выйдет на работу, когда начнется его «кровное дело» — укладка пути. Начальник отдела кадров торжественно обставил этот момент — послал к старому путевому мастеру Шуру с лакированной цветастой открыткой, на обороте которой написал своим ровным нажимистым почерком:
«Милости просим, Иван Матвеевич, обучать нашу молодежь!»
Дед напыжился от гордости, надел новую рубаху, новое пальто, прибыл в контору. Хохряков встал, вышел ему навстречу, крепко пожал руку.
— На вас, Иван Матвеевич, вся надежда.
Дед Кандык дня два усердно учил молодых рабочих, а на третий день, оказавшись на трассе, Хохряков увидел такую картину: Иван Матвеевич сидел на рельсе и, размахивая руками, Что-то рассказывал девчатам и пареньку, приставленному к ним бригадиром.
— Перекур? — подсел к ним Хохряков.
Девчата и парень смущенно ухватились за кирки и лопаты, а дед Кандык так и не встал с рельса, решив, видно, разом обрубить концы.
— Я свое отрубил, товарищ Хохряков, — не дожидаясь вопросов, начал он. — Нахожусь на заслуженном отдыхе. Рыбаки пригласили меня на хорошую должность — караулить их моторы и лодки. Избушку мне на берегу строют. — И вздохнул, чувствуя виноватость. — А так я всегда помогу, в любой момент, пожалуйста. Разве мне трудно?
Майским днем дед Кандык возвращался на попутной автомотрисе из «командировки». Рыбаки посылали его в Шурду закупить всякой рыбацкой утвари, крючков, лесок, замков для ящиков с моторами. В этом же вагончике ехали заказчик Клестов и еще несколько человек, как дед понял, связистов и проектировщиков чуть ли не из Москвы. Всю дорогу они спорили, чего-то доказывая друг другу, останавливали автомотрису, выскакивали на влажную после первых дождей землю, чего-то мерили и опять шумели. Клестов как налился кровью в Шурде, так все еще не побелел.
Улучив момент, когда заказчик первым сердито влез в вагончик, дед Кандык спросил с любопытством:
— Чего это они на тебя наскакивают?
Тот сел на крашеную скамейку, отвернулся к окну. Но, видно, велика была досада на этих приезжих упрямцев, захотелось пожаловаться.
— Понимаешь, чего хотят? Кабель заложить в земляное полотно по бровке сантиметров на семьдесят. А я не желаю! И вот почему. При эксплуатации — случись в кабеле повреждение — придется все расковыривать, насыпь тревожить… Вот они чего хотят!
— Черти, да и только! — с полным участием откликнулся старый мастер. — Им только путь разворотить, а там как хошь разбирайся.
Он тоже сердито посмотрел на возбужденных людей, влезших в автомотрису.
На какой-то очередной остановке связист, надувшись, не вылез вслед за всеми, давая понять, что ему осточертели эти бесплодные споры с заказчиком.
Дед Кандык чуть придвинулся к нему.
— Чего это Клестов-то налетает на тебя?
Молодой московский представитель закурил сигарету, затянулся и сказал:
— Не хочет, чтоб кабель в путь зарывали, ему, видите ли, удобнее, чтобы он на ветру болтался, чтобы повреждения сразу видно было.
Дед уважительно кивал:
— Да он ведь, заказчик-то наш, Клестов, козел упрямый. Росляков с мехколонновскими инженерами неделю назад готовый участок ему сдавал, так ни метру не принял. А сам лонись уснул в одном дому — найти не могли. Московский начальник весь издрог в кабине.
Тут зашли в вагончик остальные спутники, и дед умолк.
Он с удовольствием проехал бы на автомотрисе до самой речки, но Клестов и москвичи вылезли напротив конторы, и водитель дальше не поехал. Дед топал по шпалам к месту своей работы на причал, думая о том, что хотя заказчик Клестов и московские командировочные тянут в разные стороны, а все равно добиваются, как лучше для производства.
Митрофановна выскочила из крошечной избушки, увидев его в окно.
— Приехал жив-здоров, слава богу!
Дед внимательно смотрел на приткнувшиеся к берегу, закрепленные цепями лодки.
— Петр Росляков уехал?
— А нет, Матвеич, не уезжал.
— А куды его лодку девала?
Митрофановна уставилась на берег.
— А куды же я ее подеваю… Туточки где-нибудь.
Дед Кандык бросил мешок на землю, подошел к ящикам, в которых держали моторы. Отсчитал третий с краю, дернул замок, и тот вывалился вместе с дужками. Мотора на месте не было.