Как ускорить дело?
И люди думали. Думали возле болота, в палатках, в уже обжитых домиках… Даже дед Кандык прикатил на мотовозе поглядеть на трудное место, покрутил головой — беда, да и только! Вроде болото как болото, не такие пройдены, да под этим речка течет, она еще даст напиться.
Хмурился заказчик Клестов, подозрительно поглядывал на строителей, говорил, что его не проведешь, «на шармачка» не сработаешь — насыпь через болото должна пройти надежная, «не на месяц, а на века», требовал, чтоб та речка была прижата накрепко или начисто выведена из-под пути. Ему говорили, что сработать «на шармачка» никто не собирается, что если по всей таежной магистрали путь определяют хорошим, а на некоторых участках отличным, так кому охота, чтоб какие-то несчастные полкилометра черной кляксой улеглись на новой дороге? Но он все равно хмурился.
Петр подолгу сидел дома ночами, сидел и рисовал на листках насыпь, накладывал по ней путь, штриховал болото, как когда-то Гурьянов в своем шурдинском кабинете. Что-то высчитывал, пересчитывал. Наконец снял с полки перевязанные шпагатом учебники, разворошил их, заглядывал в оглавления и листал страницы.
И однажды сказал Гурьянову:
— А может, пока любым местным грунтом, хоть глиной, перекрыть болото?..
Тот какое-то время смотрел на Петра, потом схватил его за плечи и крепко потряс.
— Черт усатый!
— А что? — продолжал Петр, чувствуя, что идея его совсем неплоха. — Во-первых, быстрее соединимся, и тогда можно будет нормально питать всем необходимым твое прорабство, во-вторых, можно одновременно начинать пересыпать болото дренирующим грунтом. А в-третьих, насыпь-времянка, оставшись рядышком «на века», как сказал бы наш заказчик Клестов, будет далеко защищать, укреплять постоянное полотно!
Предложение докатилось до главка. Оттуда пришла телеграмма: «Обоснуйте, подсчитайте экономию, сообщите результаты».
И опять сидят люди в таежных конторах, в кабинетах треста. Сидит и Петр. Отлично знает: эстакадный мост — дорого и долго, постоянную насыпь быстро не сделаешь. Все пока за насыпь-времянку. Но обосновать, доказать толково не может. Не хватает еще инженерного опыта.
— Давай я тебя побрею, Петя.
Только Фаинке доверяет Петр свои усики, но сейчас отмахивается:
— Ладно, потом.
— Ложись, поспи.
— Лягу. Ну их всех!
«В конце концов Заварухин — главный инженер, вот он пусть и беспокоится. На подмогу ему трестовские умы прибыли. Вот пусть и «доказывают».
— Ма-а-ленький мой, — пряча улыбку, Фаинка гладит его взъерошенные волосы. — Сообразил что-то на свою голову, — целует в макушку, — а теперь ночи не спит, думает.
— Все думают, — вздыхает Петр и, как теленок, трется о ее плечо.
— Поспи.
— Посплю. Ну их там всех!
В конце концов обосновали, доказали, сообщили в главк. От Кузеванова телеграмма: делайте временную обходную насыпь.
И началась на болоте работа…
На стыковом месте стройки Петр часто встречался с Гурьяновым. В часы отдыха садились в сторонке, курили.
— Ты давно был в Шурде, о Звяньгине чего-нибудь слышал? — спросил как-то Петр.
— Нету Звяньгина, Петя… — задумчиво с грустью ответил Гурьянов.
— То есть как… нету? — отпрянул Петр, почувствовав холодок внутри.
Гурьянов недоуменно посмотрел на него. Потом крепко хлопнул по плечу.
— Ну, теперь долго будет жить Звяньгин! Совсем не так ты понял меня, Петя!
И рассказал: отправили Звяньгина в другой конец области поднимать самый захудалый колхоз. Теперь там будет мостить дорожки Звяньгин…
— У-ух! — облегченно выдохнул Петр. — Напугал ты меня.
Петру часто приходилось сидеть и в кабинете, потому что люди стали все больше к нему ходить со своими заботами. Иной раз придет кто-нибудь и скажет:
— Начальник меня к вам направил, Петр Николаич…
Петр, слушая посетителя, думал: «Почему Ступин всех ко мне посылает? Устал, наверно, человек…»
Однажды тот сам пришел к нему. Сел, взял какую-то бумажку и по давней своей привычке начал ее скручивать. Петр заметил, что Ступин похудел, сник, был не очень опрятен. Жена его уехала в Горноуральск, опять жил один.
— Петр Николаевич, — тихонько откашлявшись, заговорил Ступин. — Вы, может быть, даже обижаетесь на меня, что я работу по трассе да и по многим другим вопросам в последние два года на вас валю.
— Да нет, что вы! — смущенно заверил Петр.
— Здоровье у меня, конечно, неважное. Но я не отлеживаюсь, сами видите… Дело в другом.
Петр выжидательно смотрел на него.
— Я это все прошел, — кивнул Ступин куда-то за окно. — И мне уже ни к чему. Слышали такую песню: «Что было, то было, и нет ничего…»?