— Сверху бери, — посоветовал Митя.
Взяла верхнюю, хотела тащить к своей коряге.
— Тут и расставляй, — опять посоветовал Митя.
Вытянула другую, поставила в ряд с первой. Митя захватил сразу две и оттащил подальше. Я схватила еще одну и тоже оттащила в другое место. Конечно, так будет лучше. Не могла удержаться, подбежала к коряге, положила ее на носилки и — обратно к Мите.
Ну, вот, все расставлены. Теперь можно таскать и складывать на них металлические части.
— Ты оделась-то не по форме, — критически оглядел меня дядя Федя. — Извозишь пальто-то.
Я только рукой махнула. Пустяки какие! Меня Борька почистит. Я буду поворачиваться, а он чистить. Мы всегда так делаем.
Сначала я таскала каждую железку отдельно, но увидела, что это невыгодно, да и Митя, например, делал иначе. Он собирал все в кучу, а потом придвигал ближние носилки и перебрасывал все на них. И я стала делать так же.
Все разделились по парам.
— Давайте со мной? — предложила я Мите.
— Давайте, — неуверенно согласился он.
— Ты, Митрий, товарку-то больно хлипкую выбрал, — посмеялся дядя Гриша Мостухин. — Хитро придумал! Это чтоб на носилочки-то меньше класть. Так оно?
— Да нет, — смутился Митя. — Я могу и потяжельше. Давай с тобой будем.
— Ладно уж! — хихикнул дядя Гриша. — Я со своей товаркой хорошо приспособился.
Он взялся за носилки. Женщина, работавшая с ним, посмеиваясь, легко подхватила их, и они пошли.
— Митя, давайте накладывайте больше, — разгорячилась я и стала кидать и кидать в носилки коряги, болты, кувалды какие-то…
— Хватит, — остановил меня Митя.
— Нет, еще, еще!
— Тяжело, не унесешь.
Но я не слушала его и все заполняла носилки. Наконец скомандовала:
— Ну, идем!
Митя покачал головой.
— Еще надорвешься.
— Нет, нет. Беритесь!
Мы взялись. Я рванула за ручки, а они не шелохнулись.
— Ну вот, я говорил…
Напрягла все силы, скомандовала про себя и сделала новый рывок. В локтях хрустнуло, но носилки подались. Мы пошли. Ничего… Только дышать надо ровнее.
Навстречу — дядя Гриша с пустыми носилками. Хихикнул:
— Товарка-то у тебя, а? Запарит!
Митя промолчал. Я чувствовала, как он все время боится, что я выроню носилки.
Пришли. Вот тут мне стало страшно. Не знаю, как опустить носилки. Стала и стою.
— Подержи маленько, потерпи, — сказал Митя. — Я свой конец опущу, а твой возьму.
Он осторожно опустил ручки на землю. Мне очень хотелось разжать пальцы, но я побоялась, что носилки упадут на ноги.
Ах, как хорошо! Будто отвязали гири. Руки безвольно повисли по бокам. Я чуть шевельнула затекшими пальцами. Шевелятся!
— Ну как? — спросил Митя.
— Хорошо! — ответила я, потому что мне действительно было хорошо. Это только сначала трудно.
…И снова мы тащим полные носилки, сгружаем, опять нагружаем…
— Лоб-то вытри, Митрий, — смеется дядя Гриша.
Лоб у Мити и в самом деле мокрый, потому что мы бегаем очень быстро.
Мне приходит в голову озорная мысль. Я предлагаю дяде Грише:
— А эти носилки понесем с вами!
Он усмехается, оглядывается. Кое-кто слышит мое предложение и с любопытством посматривает — что будет?
— Можно, — говорит дядя Гриша.
— Вы впереди пойдете или сзади? — великодушно предоставляю я ему выбор, а сама уже немного жалею, что так пошутила. Вдруг у него больное сердце?
— Давай, давай, Григорий, а то сила у тебя так и закиснет, зазря пропадет! — шутят вокруг.
«Значит, здоровый», — решаю я. «Взяли!» — Делаю рывок и поднимаю. А он — нет. Кто-то помогает ему, посмеиваясь. Мы идем. Митя шагает со мной рядом, боится, что не донесу.
— Донесу! — весело кричу ему.
Вот уже платформа. Дядя Гриша, не разгружая носилок, уходит и работает поодаль от нас.
— Сторони-ись! — слышится громкий окрик.
Громыхая, звеня, движется поезд. Он только что отправился со станции и еще не набрал скорость. На платформах что-то большое, прикрытое брезентом.
«Фронтовикам — от уральцев!» — читаю белую надпись на одной из платформ.
«Бейте фашистов! Уральцы не подведут!» — читаю на другой.
— Танки поехали! — кричит мне в ухо Митя, и я чувствую набухающую в груди радость. Мне кажется, что на этих платформах отправляется на фронт что-то и от меня.
— Митя! — тереблю за рукав своего напарника. — Нагружаем!
И опять мы таскаем и таскаем носилки. Вон уже и Алексей Константинович пришел, разговаривает с дядей Федей. А мы все таскаем. Кое-кто присел покурить, кое-кто развернул бумажные пакетики, разложил на газете еду. А мы таскаем и таскаем.