— Почему? — Митя садится на подножку, приглашая и меня присесть.
Я рассказываю ему все.
— Чего это он вздумал? — пожимает плечами Митя. — Монтеров не хватает. Как раз было бы здорово поставить тебя на вторую машину.
— Вот и Борис так же думает, — вздыхаю я.
— Какой Борис?
— Брат мой.
— Ох, крепко он пропесочил директора столовой! Такой фельетон выдал, что будь здоров! Я читал сегодня.
Я киваю, соглашаясь с Митей. Борис вывел на чистую воду взяточника и грубияна, от которого страдал весь коллектив.
— Не усидеть ему после этого в директорах, — убежденно говорит Митя.
— Наверно, — довольно равнодушно откликаюсь я. Какое-то время мы молчим, думая каждый о своем.
— Таня, — начинает Митя. — У тебя хватит духу минут через 10—15 снова зайти к начальнику в кабинет?
— Зачем?
— Зайти и сказать: «Я очень прошу отправить меня еще хоть один раз с Красноперовым. Вторым монтером. Мне хочется испытать свои силы под его надзором».
— Это бесполезно. Он и слушать не будет.
— Нет, ты зайди и скажи так, — настаивает Митя. — А я в это время в кабинете буду.
Видимо, Митя решил поддержать меня во время разговора с начальником.
— Сможешь?
— Смогу, — соглашаюсь я, потому что терять мне нечего.
…Открываю дверь в кабинет. Митя сидит за боковым столиком и листает Борькину подшивку. Начальник на прежнем месте. Лицо у него растерянное, смущенное.
— Что вы, товарищ Назарова? — спрашивает он.
— Юрий Мартыныч! — с места в карьер начинаю я. — Прошу вас разрешить мне съездить в поездку с Красноперовым на второй машине. Он меня доучит. И в то же время я буду чувствовать ответственность. Вы не бойтесь, я все сделаю как надо, за ремнем послежу и за машиной… и перемычки буду проверять…
Все это я выпаливаю одним духом и смолкаю, чтоб дать сказать ему хоть слово.
Начальник откидывается на спинку стула, глядит на меня с благодушной улыбкой.
— Видал? — обращается к Мите. — Что тут будешь делать? А?
Митя тоже улыбается, продолжая читать газету.
— Ну, выходит так, товарищ Назарова… как вас… как вас…
— Таня, — подсказывает Митя.
— Таня, — повторяет Юрий Мартыныч, продолжая улыбаться. — Люблю инициативу… И не препятствую. Ни-ни.
Он встает и начинает ходить по кабинету, поглядывая на меня веселыми глазами.
— Выходит, решено и подписано. Отдыхайте, в свой срок принимайте вторую динамо-машину и отправляйтесь с Красноперовым в рейс. Динамка в каком состоянии? — снова обращается он к Мите.
— Завтра доделаю, — отвечает тот.
— Ну вот, до свидания, — начальник протягивает мне руку. — Надеюсь, оправдаете…
Выхожу из кабинета совершенно ошарашенная. Что произошло с начальником?
— Что ты там делал? — спрашиваю Митю, когда он появляется на улице.
Митя смеется.
— Нет правда, Митя!
— Ну, я вошел к нему… — начинает он не торопясь.
— Ну?
— А он сидит…
— Ну?
— Я сразу к подшивке. Ох, говорю, слышал, что в газете фельетон здоровый есть.
— Ну?
— А он — какой-такой фельетон?
— Ну, Митя, ну скорее, — тороплю я.
— Ну, короче, я будто читаю фельетон и все поохиваю: ох, несдобровать, ох, худо будет начальнику!
— А он?
— А он — кому несдобровать, кому худо? Я ему, конечно, разъясняю. Мол, взяточник, грубиян тот на-начальник, с людьми не считается.
— Ну? Дальше?
— А потом будто дошел до конца да и ахнул: — Б. Назаров! Да ведь это, говорю, брат нашей Назаровой фельетон-то написал! Вот, говорю, классный журналист: как копнет, так и с корнем!
— А он что?
— Так разве, говорит, он у нее в редакции работает? В редакции, говорю.
— Ну?
— Ну, а тут и ты зашла, — Митя вытирает свои большие замасленные пальцы носовым платком. — Он ведь тру-у-ус.
— А чего боится? — спрашиваю я.
— Видно, нечиста совесть, — пожимает плечами Митя. — Ну, ладно. Значит, едешь в Москву, — заключает он, и глаза его весело поблескивают. Мне он напоминает сейчас Витьку, — тоже, оказывается, озорник порядочный.
— Спасибо тебе, Митя! Спасибо!
— Ну, вот еще, — Митя снова смущенно трет пальцы носовым платком.
— Митя, — серьезно спрашиваю я. — А помнишь, ты тогда проволочку… через коллектор прямо… на щетки временно сделал? Исправил или так и ушла машина?
— Что ты! Все сделал как надо.
— Снимали динамку?
— Нет, у меня времени вдосталь было, я все с собой принес и на месте отремонтировал.
— Спасибо тебе, — повторяю я, пожимая его темные пальцы, уважительно добавляю: — Золотые у тебя руки, Митя!