Выбрать главу

Петр деловито осмотрел вырубку.

— Сегодня деревья валить не будем, — заявил он Исламу.

— Да-а, да-а, — закивал тот. — Вон как плохо по-клал…

— А что ты хочешь, Ислам? — повернулся к нему Петр. — Дело для всех новое. Освоим со временем.

— Да-а, канешна, — охотно согласился Ислам.

— А сегодня растащим эту мешанину, распилим, уложим поленницы, подровняем тракторами площадку…

Ислам кивал.

— А если наши из Шурды прибудут — ночью щиты разгружать надо, — все более входил в роль руководителя Петр. — А завтра, может, первый домик начнем ставить…

Ислам повертел головой, хотел, видно, посмотреть, на каком месте они будут ставить домик. Перед ним высилась неприступная, глухая стена тайги.

— Ну, может, послезавтра, — чуть умерил пыл Росляков.

— Как бы наши мужики-бабы болото не застрал, — озабоченно проговорил Ислам.

Петр, остановленный на скаку, задумался, но ненадолго.

— Слушай, — схватил он Шарипова за рукав телогрейки, — я сделаю так. Проснется Федор Мартынюк, — чуть приглушив голос, он посмотрел на палатку, — поест, и я пошлю его дежурить на болото. С трактором, конечно.

— Та-ак, — одобрительно кивнул Ислам.

Петр длинно выдохнул. Все! Решение принято. Так и нужно поступить. А то как-то получается, что Петр вроде и не заместитель начальника, многое делается помимо него. А теперь — все! Так и будет сделано, как решено.

— Ислам! — Петр глядел на Шарипова все еще возбужденными, но уже веселыми глазами. — А я ведь и в самом деле угнал в тайгу шестнадцать куропаток! Вот следы, видишь?

— Уй-юй! — сказал Ислам.

— Я боялся, что ты выйдешь и начнешь в них пулять, — не удержался Петр от признания.

— Зачем? — удивился Ислам. — Кормить — кого?

В самом деле, большая семья Ислама, ради которой он поневоле стал охотником и рыболовом, была далеко отсюда, на небольшой сибирской станции Айкашет. Когда она еще прибудет в Шурду, а потом переберется сюда, в глухие холодные леса Зауралья.

— Пока так… — Ислам улыбнулся. — Просто тайга глядеть буду.

Глава пятая

Ислам Шарипов появился в строительно-монтажном поезде шесть лет назад.

— Прямо из тюрма к вам, — сообщил он начальнику отдела кадров Хохрякову и вдруг решительно задрал рубаху и показал живот. На нем, худом, жидко обтянутом серой пупыристой кожей, была выколота синим какая-то надпись. Из-за малой площадки на животе она завернулась на бока.

Хохряков надел очки, привстал, вытянув шею, и прочитал:

— «Всю жизнь на тибя работаю».

Трудно было чем-то удивить горемовского кадровика, кто только не приходил к нему наниматься. Но этот худой бритый парень, с его маленьким пустым животом, на который он «всю жизнь работает» и который предъявил в отделе кадров вместо трудовой книжки, пронял Хохрякова. Он отвалился на спинку стула и затрясся в мелком смехе.

Ислам одернул рубаху и тоже улыбнулся. Присел на краешек стула, захыкал, совсем было захохотал, но вдруг наложил на лицо плоскую темную ладонь, и Хохряков увидел, как потекли сквозь пальцы мутные капли.

— Ты чего? — перестав смеяться, спросил Хохряков.

— Обидна! — растирая слезы по остроскулому лицу, всхлипнул Ислам.

— Чего тебе обидно?

— Пришел из тюрма обратно, а начальник сказал — не нада нам такой хулиган…

— За что же тебя посадили?

— Морда давал.

— Кому?

— Ему…

— Кому — ему?..

— Да-а-а, — легонько отмахнулся Ислам, — начальник мой…

— Вот этому самому, к которому обратно просился? — с интересом уточнил Хохряков.

Ислам кивнул.

Дверь приоткрылась, в нее просунулась голова с огромным синяком под глазом.

— Можно зайтить, товарищ начальник?

— Погодите там, — махнул рукой Хохряков. — Так за что ж ты его? — снова обратился к Исламу.

Тот сердито раздул ноздри.

— Твоя какой дело? Нада было — морда давал, тюрма сидел.

— Так. Сколько же тебе присудили?

— Шесть месяц…

— Та-а-к, — протянул Хохряков. — Отсидел, значит, полгода и вернулся?

— Неделя отсидел.

— Как неделя? — удивился кадровик. — Ну, братцы! Когда ж ты брюхо-то наколоть успел?

— Там один… порошок давал, колол мине…

— Как же ты раньше времени освободился?

— Тюрма горел…