— Ты ее вылечишь? — поинтересовался пацан дрожащими губами.
— Нет, — отрицательно мотнул головой, — не я. Врачи в клинике обязательно справятся. По-другому и быть не может.
В принципе, совсем такого уж непоправимого в состоянии Олеси не было, за исключением того, что время работало против нас. Хороший эскулап поставит тетку на ноги максимум за неделю, точнее — решит проблему с ее энергоканалами и приведет ядро в спокойное состояние. Еще какое-то время понадобится на восстановление потрепанного длительной болезнью организма. Главное — успеть и доставить женщину в больницу до того, как начнутся неотвратимые последствия.
В комнату зашла «тетя Шура», которая тут же притянула к себе мальчишку, обняв за плечи.
— Вот как мы поступим. Вы сейчас собираете вещи и вместе со Славкой идете к Прохору. Он доставит вас в Рязань ближе к вечеру…
— А мама? — перебил меня пацан.
— Маму я заберу с собой прямо сейчас. Медлить нельзя.
Дальше было не до разговоров. Я не стал больше ничего объяснять, просто поднял измождённое тело своей родственницы, предварительно закутав в одеяло, и вышел из дома.
Кое-как разместил Олеся в тесной Верхолетке и запрыгнул внутрь, махнув на прощание рукой. Не успел закрыть окно, как рядом оказалась Шура.
— Максим, — взволнованно произнесла она, — Ты должен знать… — женщина кивнула на лежащую без сознания Олесю, — Она твоя…
— Знаю, но даже если бы это было не так, я не остался бы в стороне и сделал все для ее спасения.
— Спасибо, господин, — склонила голову Шура, подтверждая свой статус то ли служанки, то ли компаньонки моей тетки.
Больше медлить не стал, взмыл вверх, сразу разгоняя скорость, и рванул в сторону Рязани.
Во время полета пришлось связаться с Петровичем и выяснить, какая из больниц находится ближе всего. Если сначала я хотел отвезти ее в одну из лучших, то после того, как оглянулся на заднее сидение и увидел, что женщина начала биться в судорогах, поменял решение.
— Да что б тебя, через костлявое колено! Держись, Олеся! Немного осталось! — процедил сквозь зубы, хоть и знал, что родственница меня не слышит.
Первые проблемы начались при подлете к клинике. Свободных мест для парковки не осталось, пришлось садить Верхолетку прямо на тротуар.
Шедшие мимо люди недовольно косились в мою сторону. Один прохожий попытался ухватить меня за локоть, начав громко высказывать свое возмущение, но я просто оттолкнул его в сторону и открыв дверь, вытащил из автомобиля Олесю, тут же побежав со своей ношей ко входу в больницу.
Клиника оказалась частной и попасть в нее просто так — с улицы, было практически невозможно.
Следующая загвоздка вышла уже на подходе, когда дорогу мне преградили двое охранников.
— Куда прешь, деревенщина? — набычился один из них, загораживая проход.
— А ты что не видишь? — рыкнул в ответ, поудобнее перехватывая свою ношу.
— Топай отсюда, парень.
— Вы что, совсем охренели? — возмутился я, видя такое пренебрежение.
Пусть на мне не было дизайнерских шмоток, а Олеся оказалась закутанная в потрепанное одеяло — это не давало права двум тупым идиотам не допустить меня к эскулапам.
Или давало?
Хе-х, конечно. Приди я сюда как истинный аристократ, а не как запыхавшийся мальчишка в обычной куртке, джинсах и кроссах, без родовых знаков отличия на одежде, отношение было бы совершенно другое.
— Ребята, вы что, не видите, женщине плохо? Если не помочь прямо сейчас, она умрет.
— Нам-то что, — презрительно процедил перекрывший мне путь охранник.
— Через пару кварталов больница для таких как вы. Вот и топай туда. Нечего здесь ошиваться, — добавил второй, и заметив, что ко входу вальяжной походкой направляется пожилой седовласый мужчина, в котором аристократа признал бы даже слепой, попытался оттереть меня в сторону.
Хотелось проучить как следует зарвавшихся охранников, но сейчас в приоритете была жить Олеси, поэтому я одной рукой посильнее прижал ее к себе, а вторую резко вскинул вперед, метя открытой ладонью в рожу не дающего мне прохода бугая.
Я не стал бить сильно.
Зачем?
Просто в момент соприкосновения моей руки и морды охранника, на ладони возник яркий всполох огня. Мне он не причинил вреда, зато как же заверещал этот придурок.
Пожалуй, случись со мной такое — я тоже бы заорал. Сейчас его лицо представляло собой сплошной ожег. Кожа покрылась волдырями и начала слезать ошметками, запах паленого мяса ударил в нос. Мужик схватился за глаза и заметался из стороны в сторону, очевидно я повредил ему зрение.