— Ну, и чего ты встал? — толкнул плечом Трапинина.
— А-аа? Что это сейчас было?
— Наша Маша во всей красе! Давай, беги, спасай свою любовь, не дай ей прикончить Алексея, если она это сделает — вылетит из академии, и вы больше никогда не увидитесь.
— Ты э-т-то сер-рь-езно? — заикаясь переспросил Егор.
— А-ха-ха, — не выдержал я, рассмеявшись во весь голос.
— Придурок!
— Беги, Ромео, завтра расскажешь, чем дело закончилось. Да не тупи ты!
Егор еще пару секунд похлопал глазами, а затем рванул в коридор, споткнувшись на ходу и чуть не пробороздив носом пол, но устоял на ногах и побежал вслед за Марией.
Не знаю, каким раньше был Трапинин, но мне кажется, что парень поглупел. Вот что любовь с человеком делает? Нет, влюбляться точно не стоит. Мне нужен холодный ум и свежая голова, а чувства затуманивают разум. Егор вообще на теленка стал походить в присутствии Зотовой, скоро мычать начнет,позабыв человеческую речь, лишь бы его заметили.
— Ну-у-у, — я довольно улыбнулся, — Нет худа без добра. Теперь, можно считать, что отработка отменяется. Шкуры пропали, значит, и мы Алексею ничего не должны, а если бы и были — вряд ли он после сегодняшнего допустил нас к своей лаборатории, скорее — заставил обходить за километр.
Посмеиваясь про себя над сложившейся ситуацией, отправился на поиски больничного крыла.
Стоило спуститься на первый этаж, как перед моими глазами предстала странная картина, такого я точно не ожидал увидеть, поэтому чуть отступил в тень, спрятавшись за колонной.
Занятия закончились, студентов в коридоре оказалось немного, только те, кто спешил на допы, да и преподавателей почти было не видно: все разбежались по аудиториям или уже отправились по домам, но не это привлекло мое внимание и заставило забурлить кровь во всем теле и сжать руки в кулаки.
У дальней стены стоял крючконос, наклонившись над инвалидным креслом и что-то нашептывал на ухо Стелле Яковлевне. Женщина кивала головой и улыбалась его словам.
— Сука! Неужели и ее зазомбировал? Вроде не похоже. Как такая умная женщина смогла пригреть змею на груди? Каким образом «бессмертный» сумел втереться ей в доверие?
Одни вопросы без ответов.
Глядя на их общение, скривился. Хотелось плеваться, желательно ядом и в рожу этого гада.
Внутри все разрывалось надвое. С одной стороны — чуть не сорвался. Хотелось подойти, ухватиться за кресло, и увезти Подольскую прочь, заодно послав крючконоса в пешее путешествие по темным глубинам анала.
С другой — понимал, что таким поступком подставлю сам себя. Илья Генрихович подобное неуважение не простит, да и задумается, с чего бы мне так поступать. Сложить дважды два гад сумеет, а значит: нужно придерживаться плана и несмотря на огромное желание снести голову ублюдку, отправиться в лазарет.
Уже собрался так и поступить, но, когда проходил мимо. заметил, как «бессмертный» потянул за нить, впитывая в себя жизненную силу женщины.
— Ну же, Стелла, не унывай. Ты сильная женщина, — крючконос легонько похлопал проректора по плечу, выражая лживую поддержку, и расплылся в лицемерной улыбке.
Жаль, что он стоял позади Подольской и Стелла не видела его выражения лица, иначе сразу заподозрила бы неладное.
— Ох, Илюша, — долетел до меня голос женщины, — Не представляешь, насколько мне сейчас паршиво и с каждым днем становится все хуже. Я чувствую, что умираю.
— Не говори глупостей, — усмехнулся крючконос, — Ничто не может сломить Стеллу Железную.
— Оставь это глупое прозвище. Посмотри на меня. Я превратилась в развалину, но да ладно. Теперь это не важно, я уже смирилась со своей судьбой. Спасибо тебе, что ты рядом и поддерживаешь меня, старый друг.
— Гр-р, — вырвалось непроизвольно из моего рта, и оба преподавателя повернули головы в мою сторону.
Если в глазах Подольской промелькнули недоумение и растерянность, то Саблин готов был сжечь меня взглядом.
— Студент Стрижнев, кажется, — процедил он сквозь зубы, — Потрудитесь объяснить, что вы здесь делаете?
— Как это что, учусь?
— Не валяйте дурака. Вы стояли вон за той колонной и подслушивали наш разговор.
Проректор побледнела.
Можно было отбрехаться, но я не стал. Пусть это выглядело глупо и слишком по-ребячески, но больше терпеть издевательства крючконоса над Подольской я не намеревался. В стенах учебного заведения бессмертный вряд ли что-то предпримет в отношении меня, побоится потерять место. Скандал привлечет внимание, а ему оно точно не нужно, значит — станет действовать по-тихому, попробовав прибить вне учебы, но ничего, я буду готов. Главное — чтобы трость не применял, а с остальным справлюсь. Плевать, что узнает кто я такой. Это не мне нужно бояться, а ему, потому как я жутко зол и готов разорвать ублюдка голыми руками.
— Даже если и так. Я не намерен перед вами отчитываться. Стелла Яковлевна, можно вас на пару слов?
Подольская нахмурилась.
— Стрижнев, а вы не обнаглели? Вмешиваться в чужой разговор и грубить, по меньшей мере некрасиво. Вам мало было сегодняшнего занятия, хотите продолжить. Могу устроить, чтобы вы играли роль учебного пособия до конца семестра.
— Как вам будет угодно, профессор, а сейчас я бы предпочел переговорить с вами наедине.
Крючконос хмыкнул и выдвинулся вперед.
— Если вы сию же минуту не покинете стены академии, я выдворю вас взашей, а Стелла Яковлевна позаботится, чтобы вы вылетели из этого учебного заведения со громким треском.
— Да мне как-то насрать, — пожал плечами, — Только и вы знайте, что эту женщину я вам не отдам.
От удивления глаза округлились не только у «Бессмертного», но и у проректора.
Только после этого понял, как именно прозвучала озвученная фраза.
М-ля, альфа-самец в действии: «Моя женщина — никому не отдам».
Хе-х, может на этом и сыграть. Влюбленный идиот, сходящий с ума от ревности.
Пойди, докажи потом, что я другое имел в виду.
— Стрижнев, что ты несешь? — возмутилась Подольская.
— Вот именно об этом я и хотел поговорить, и посторонние уши мне не нужны, — кинул враждебный и очень ревнивый взгляд на крючконоса.
Надеюсь, это его еще больше запутает.
— Максим, кажется… — нахмурилась Подольская.
— Ага.
— Если это какой-то розыгрыш…
— Отнюдь. Поверьте, я смогу лучше о вас позаботиться, чем этот старик. — бросил вновь двусмысленную фразу.
«Бессмертный» поперхнулся воздухом, пытаясь удержать злость внутри себя и не начать швыряться заклинаниями.
Давай, попробуй, только рыпнись. Ох, как это тебе аукнется. Можешь меня прибить, не обижусь и сопротивляться не буду, даже специально подставлюсь под удар. Побуду мертвым, пока тебя полиция не сцапает, ублюдок. Потом, конечно, придется искать новое место жительства и перетаскивать родню, но это того стоит.
Ладно, это я так, на крайний случай, всего лишь полумеры. Надо кончать с «Бессмертным» раз и навсегда, а пока…
Я боком отстранил опешившего от моей наглости Илью Генриховича, и ухватившись за ручки, толкнул кресло с проректором вперед.
— Похищение прекрасной дамы, — произнес заговорщицки, и пока проректор не одумалась, ускорил шаг, направившись на выход из академии.
— Куда? — встрепенулся крючконос, намереваясь догнать, но вышедший из-за угла Тимур Иринархович, спас положение.
— Илья Генрихович, вас-то я и ищу. Вы знаете, что учебный проект, который вы курируете…
— Уф-ф, отлично, — выдохнул с облегчением, понимая, что легко отделался.
— Стрижнев, стой! — опомнилась проректор и нажала на рычаг тормоза, а я, резко остановившись, чуть не перелетел через голову женщины, — Это какой-то сюр, чего именно ты добиваешься? Не смей мне врать — почувствую, да так шибану заклинанием, что неделю будешь лекции записывать стоя на потеху сокурсникам.