Я хотела увидеть не это, и Конрад Кёрз обещал мне совсем другое.
Ведомая бурей продолжающейся битвы, я двинулась к задымленным башням вдали.
Перебегая между разрушенными зданиями, тенями и рухнувшими стенами, я не попадала в поле обзора штурмовых кораблей, проносившихся над головой туда-сюда. Я записывала панорамы затянутых дымом небес, фиксируя синее пламя двигателей и желтые вспышки тяжелых болтеров, ведущих огонь по неприятелю за разрушенными башнями впереди меня.
Хоть я и проникла на запретную территорию, но так и не смогла понять истинного положения дел, ведь битва происходила в нескольких километрах от меня. Не вполне представляя, что творится дальше, я двинулась к одному из самых высоких зданий. Две его ближайших стены пестрели воронками от обстрелов, окна верхних этажей почернели от огня.
Сойдет за наблюдательный пункт.
Внутри висели переломленные трубы и кабели, из обрубленного отвода коммуникаций все еще шел пар, оседая влагой на стенах и потолке.
Я не осмелилась пользоваться лифтом и, найдя лестницу, кое-как взобралась на двенадцать этажей, чтобы получить лучший обзор.
Записав все, каждый из ста сорока четырех шагов по ступеням, я открыла служебную дверь на лестничной клетке и попала в помещение вроде медпункта. Во всяком случае, так мне показалось из-за белых кафельных стен и блестящих металлических шкафов. В ближайшей комнате увидела койки, окровавленное постельное белье, алые отпечатки чьих-то рук и ног на стенах. На каждой стене виднелись характерные отметины — скорее всего, от болтерных снарядов. Я ткнула пальцем в несколько воронок, чтобы зрители пикт-потока понимали их размер.
Окна были завешены жалюзи, и я открыла одну створку, чтобы посмотреть на панораму города.
Все вокруг до горизонта лежало в руинах. Казалось, город простирается в бесконечность: агломерация была огромной, хотя и несравнимой с терранскими ульями или аркологиями. И почти ни одно здание вокруг не уцелело при разрушениях.
Но я думала об этом лишь мельком, следя только за движением далеко внизу. После увеличения масштаба в оптическом имплантате мне стало понятно, что там идет колонна людей в лохмотьях, сопровождаемая Повелителями Ночи.
Толпа тянулась вдоль извилистых улиц, так далеко, что ее начало и место, куда она направлялась, равно терялись из виду. Из умирающего города уводили тысячи людей.
Я продолжала записывать, все еще пытаясь рассмотреть дальнюю часть колонны беженцев.
Именно тогда я поняла связь между их маршрутом и столбами черного дыма. Неужели их ведут к… Печам? Или погребальным кострам?
Меня чуть не вырвало от одной этой мысли, и я отшатнулась от окна, покрываясь потом.
Вот о чем предупреждал меня Севатар.
В панике я побежала назад к лестнице, но через биение сердца, одержимого ужасом, услышала, как неподалеку громыхнула открывшаяся дверь. Снизу лестничного колодца донеслись голоса. Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, но я все же аккуратно открыла дверь. Все ближе раздавались шаги: стук сапог, а не сабатонов, как у космодесантников. Незнакомцы говорили спокойно и кратко, с характерным прононсом и не на имперском готике. Судя по командному тону, они не были гражданскими и пришли не просто так.
Я выбежала на лестничную клетку: если бы осталась в медпункте, то уже не выбралась бы. Судя по теням внизу, охотники подобрались очень близко, и я направилась вверх, чтобы оторваться от неизвестных горожан. Хотя меня ужасали действия Повелителей Ночи, я не могла отделаться от мысли, что эти люди представляют собой какую-то угрозу, требующую именно такого радикального ответа.
Дверь захлопнулась за мной, стоило мне подняться по ступенькам. Ее звук отозвался эхом по всей шахте. Внизу раздался крик, сочетавший в себе удивление и ликование.
Я бежала, одержимая страхом, пока ступеньки не закончились. Вломилась через последнюю дверь в техническое помещение. Там шумели машины — поразительно, что они до сих пор работают, подумалось мне.
Но я не видела никакого выхода, кроме небольшой металлической створки, которая, предположительно, вела на крышу.
Других вариантов не было: мои преследователи уже неслись по лестнице.
С разбегу ударив створку плечом, я выскочила на крышу, отчаянно надеясь, что там найду еще какой-нибудь выход.
Едва не упала и оказалась на высоте двадцати четырех этажей над городом. Там дул ветер, несущий дым.