Когда солнце Терры уходило за неровные горные вершины древнего Гималазийского хребта, зажигались тысячи меньших звезд, заливающих огромные территории ярким белым светом, чтобы армии дрон-илотов, кузнецов и камнедробителей могли продолжать свои тяжкие труды. Воспаряя высоко над Залом Побед и спускаясь до Квартала Великолепия, целый флот автономных аэронавов, несущих огромные массивы ламп, гарантировал, что день никогда не закончится, и разлитое повсюду сияние достигало даже Катабатических склонов и внешних окраин Города Просителей.
Рогал Дорн стоял на борту дисковидной контргравитационной платформы, и его золотые доспехи блистали под негаснущим светом. С настороженным и суровым выражением грубо высеченного лица примарх наблюдал за ходом грандиозных осадных работ по его собственному замыслу.
Компанию Дорну составлял лишь меха-лакей. Это устройство, напоминающее птицу — кого-то вроде ястреба, несло на спине вертикальную овальную раму, похожую на подставку для зеркала. Но никакого стекла в окруженном ею пространстве не было. Устройство пульсировало искрящимся голубым светом, отбрасывая перед примархом гололитические панели, когда он двигался вдоль края платформы. Время от времени Имперский Кулак протягивал руку к голограммам и производил корректировку или смещение точки данных. Даже на этой поздней стадии работ всегда находились детали, которые требовали его непосредственного внимания.
Малейшая ошибка в зазоре между двумя каменными плитами могла открыть трещину, которая обрушила бы защитную стену. Один-единственный пропущенный десятичный знак в неверном месте — и какая-нибудь макропушка осталась бы без боекомплекта в разгар штурма.
«Ничего нельзя оставлять на волю случая. — Эти слова превратились в личную мантру Дорна. — Все точки будут защищены. Все двери — заперты». На его дежурстве не случится никаких сбоев. Он поклялся в этом и подтверждал клятву с каждым потерянным закатом, а между тем неумолимо близилось вторжение его заблудшего брата.
Хорус Луперкаль, да будет он вовеки ненавидим, скоро явится в Императорский Дворец, чтобы напрямую бросить вызов их отцу. Дорн знал, что этот час почти настал, чувствовал это всем своим генетически улучшенным существом. Когда порченые корабли Хоруса затемнят небосвод Терры и выпустят из трюмов предателей и тварей, ставших им союзниками, эти самые стены под сабатонами Дорна остановят их. Ни одна твердыня во всем Империуме — даже «Фаланга», этот величественный звездный дом Кулаков, — не укреплена столь же надежно, как бастионы Дворца Императора.
«По крайней мере, так случится, если мои работы завершатся вовремя. Я могу лишь надеяться, что этого хватит».
Отпрыск Императора мрачно лелеял эту мысль, направляя платформу на север, в сторону Аквиланской башни. Меха-лакей сопровождал примарха, примостившись на поручень диска. Дорн сделал еще несколько записей, перенаправив легион каменщиков и сталеваров, трудившихся во Внутренних Садах, на сооружение цепи противотитановых конструкций в Западном квадранте.
Слишком многие работы шли с отставанием от графика. Слишком многое шло наперекосяк. Разумеется, некоторых инцидентов следовало ожидать, но Рогал Дорн хорошо знал разницу между несчастным случаем, ошибкой и саботажем.
В первые месяцы обманутые приверженцы примарха-отступника открыто пытались сорвать строительство, нападали на оборудование и персонал. Имперские Кулаки с Кустодианской Гвардией подавляли большую часть этих наглых вылазок, но чтобы свести на нет проделанные труды, вовсе не требовалось загонять на стройплощадку перегруженный прометиевый танкер. Хитроумное вмешательство, мелкие пакости в нужных местах могли возыметь масштабные последствия. Утерянная партия металлов. Полчища илотов, страдающих от недоедания. Измерение на чертеже, сделанное с ошибкой в несколько градусов. В строительном проекте столь грандиозного масштаба, как укрепление столицы Терры, подобные недочеты могли оказаться роковыми.
Обнаружив кое-какие несогласованные данные и вернув их обратно на экран, раздраженный Дорн медленно выдохнул. Облако белого пара ненадолго окутало примарха и рассеялось в воздухе.
Он мог бы исполнять этот долг в светопроекционной зале на одном из командных ярусов бастиона Бхаб, но было гораздо важнее находиться здесь, над городским пейзажем, в полярном холоде и разреженном воздухе, который заморозил бы простого смертного. Дорн желал наблюдать за всем собственными глазами, а не опосредованно, через гололиты.
Вот это было реальным. Здесь, наверху, Имперский Кулак слышал непрерывный стук пнев-молотов и дробление камня. Он ощущал частицы пыли и выхлопные газы механизмов, трудившихся под вечным дневным светом, который сам же и учредил.