Завернув за очередной угол, Мортарион оказался в комнате с низким потолком. Хлипкие полки гнулись под тяжестью истрепанных книг. Куда ни посмотри, все ровные поверхности покрывала неразборчивая резьба — но примарх догадался, что это не просто хаотичные выплески больного сознания. В помешательстве прослеживалось постоянство, а начертанные письмена отражали безумную веру. В центре комнаты находился алтарь — грубо обтесанная глыба скалобетона, имевшая, однако, много общего с ритуальным изваянием в королевском дворце. Несмотря на небрежность отделки, схожее странное чувство движения в камне угадывалось безошибочно.
Над алтарем склонилась старуха, выплевывая резкие, скользкие слова. С головы свисали жиденькие пряди седых волос. Облаченная в драные лохмотья, нищенка буквально лучилась горделивостью и себялюбием — лишь некоторыми из многих знамений тирании предрассудков, что так крепко вцепились в человечество.
Никакого ребенка в комнате не было. Отзываясь на голос женщины, над алтарем вспыхивали огни ожившего камня. Языки пламени недолго колыхались, а затем таяли, издавая те самые обманчивые крики. Воздух дрожал, словно в предвкушении акта творения.
Псайкер… Само их существование неизбежно вело к безумию, и старуха всецело ему отдалась. Мортарион сжал челюсть от омерзения.
Женщина закончила свою песнь. Подняв голову, она улыбнулась пришедшему. Катаракта затуманила один ее глаз, но другой остался ясен и теперь смерял примарха острым проницательным взглядом, какой Повелитель Смерти уже однажды видел — у Циркаскеи на праздничном банкете.
— Хотите присоединиться? — язвительно прошептала старуха, не выказывая ни толики страха. Ее нисколько не заботило то, что она нарушала эдикты Согласия и повеления собственной королевы. Возможно, нищенка еще не знала о новых порядках, хотя Мортарион очень в этом сомневался — уж больно насмешливо та на него смотрела.
Перед ним стояло существо из тех, от кого он желал очистить Галактику. Дряхлая женщина искажала пространство вокруг себя, но просто убить ее и уйти будет ошибкой. Нужно было кое-что выяснить.
— Я пришел узнать истину об Апсирте, — сказал примарх.
— Тогда вы ее нашли.
— Что ты такое?
— Я та, кто не прячется.
— Зато прячутся другие вроде тебя.
— Все прячутся, — гоготнула старуха. — Скажите, великий государь, вы верите в покорность?
— Нет, — ответил Мортарион, впервые за много часов не испытывая колебаний.
— Как и мы. Апсирт верит в выживание.
— Но ты губишь этот мир своими словами.
Женщина провела по алтарю длинным ногтем, и камень от ее прикосновения потек как вода, закручиваясь спиральными узорами.
— Здесь вы ни с чем не сможете покончить.
— Ошибаешься.
— Вряд ли. — Улыбка больше не сходила с ее лица.
А примарх ушел. Он не стал убивать старуху — еще рано. Сперва он намеревался понять, как широко расползлась эта колдовская скверна.
Когда он шагал к выходу, нищенка прошептала ему вслед: «Слушай, Мортарион с Барбаруса. Слушай внимательно». И Мортарион слушал. Смотрел. Оценивал с пристрастной подозрительностью. Он возвращался к королевскому дворцу теми же улицами, но город для него уже преобразился. Еще скребя наплечниками по стенам переулка у хижины колдуньи, Повелитель Смерти осознал ошибочность выбранного им пути. Попытка уподобиться братьям ослепила его.
Хватит. Повсюду таились псайкеры, поглощенные неестественностью собственного бытия. Как чума, они заразили и этот мир. Теперь в ночи Мортарион слышал обрывочные шепотки, вылетавшие из окон жилых блоков, и замечал в тенях странные узоры, выцарапанные на саже по углам зданий. Бесноватое исступление празднующих. Свет огней, искажавшийся против законов природы.
А в самом густом мраке будто бы навзрыд голосами детей ревело пламя.
Тифон с терминаторами Савана ждали владыку у ворот дворца. Примарху не пришлось ничего объяснять — воины сами все поняли по выражению его лица. Вскинув оружие, они последовали за ним к «Лэндрейдерам», которые доставят их обратно в космопорт. Мортарион обернулся лишь однажды. На вершине здания, в громадном окне тронного зала, яркий свет очерчивал силуэт Циркаскеи.
«Ты испробовала иной вид колдовства. Но оно не спасет тебя, королева».
В дороге Повелитель Смерти молчал, ограничившись коротким приказом всем войскам вернуться на корабли.