Смысл этого психологического эксперимента я понял только тогда, когда два оперативника начали меня "прессовать" с разных сторон короткими, жесткими вопросами. Вопросы задавались один за другим, не дожидаясь моих ответов. Они должны были меня дезориентировать, а место преступления служило фоном, который поможет мне "сломаться". Меня назначили подозреваемым №1. Они ещё не знали, что у меня есть железное алиби...
Всем известен классический метод проведения допроса, когда подозреваемого по очереди допрашивают "хороший" и "плохой" следователи. Такая смена характера работы с "клиентом" ослабляет его сопротивление, как резкая смена температуры ослабляет иммунитет больного. Увы, в последнее время дознавательные органы всё меньше и меньше используют интеллектуальные и психологические приёмы для ведения допроса. Они всё чаще делают ставку на откровенное давление, в том числе и физическое... А когда, в борьбе с преступностью, слуги закона начинают использовать методы самих преступников, то этим они ставят себя на одну ступень социального развития с ними - это опасный процесс. Блюститель законности, потерявший правовые ориентиры, которые ему даёт Закон, становится для общества более опасен, чем обычный вор или грабитель.
В одно время, была предпринята разумная попытка решить эту проблему. В правоохранительные органы стали приглашать образованных, культурных людей. Человек с более высоким интеллектом развития никогда не попадёт под влияние примитивных уголовников, не станет пользоваться их жаргоном и их методами дознания. Но теперь, когда работать в правоохранительных органах стало не престижно и материально невыгодно, ситуация изменилась в худшую сторону. Преступники же, контролируя денежные потоки в стране, покупают лучших адвокатов, дают взятки следователям и судьям и, как правило, уходят от заслуженного наказания. Власть денег подмяла под себя власть закона...
Итак, оперативники, компенсируя свою некомпетентность методами психологического воздействия, взяли меня в оборот. Но несмотря на все их старания, мне удалось сохранить ледяное спокойствие. В подмогу мне был шок и определённая отрешённость из-за этого шока. Вскоре раздался первый внятный вопрос:
- Почему вы молчите?
- Вы задали столько глупых вопросов, что не стоит их усугублять бессмысленными ответами.
- Что, очень умный?
- А разве это запрещено законом?
- Посмотрим, что ты на нарах запоёшь!
- На нарах не поют, на нарах сидят,- вполне резонно заметил я.
- Где ты был во время убийства?
- Я не могу точно ответить на ваш вопрос, ведь я не знаю точное время, когда было совершено убийство.
Сыскарей я явно раздражал, но предъявить они ничего не могли, и меня отпустили. Я не стал рассказывать, что более десяти свидетелей могут подтвердить моё алиби, то есть моё присутствие на дне рождения. Моё душевное состояние было таким, что не было ни малейшего желания что-нибудь доказывать, а тем более перед кем-то оправдываться. После таких процедур чувствуешь себя (несмотря на полную невиновность) облитым помоями. Как говорится: всё хорошо, но неприятный осадок остался...
Долго я не мог заснуть. Закрывал глаза и передо мной вставал образ Бегунова. Я начинал вспоминать наши мимолётные встречи на лестничной площадке, в булочной, у подъезда, наши вечерние чаепития у него дома, когда мы за разговорами могли просидеть несколько часов. Бывало, что за бутылкой хорошего вина мы засиживались до трёх часов ночи, всё говорили, обсуждая самые разнообразные темы. С Михаилом Николаевичем можно было говорить о чём угодно, он много знал, много повидал, оттого имел огромный жизненный опыт. Как-то мы рассуждали о жизни и смерти. Помню, он тогда мне сказал:
- Наша жизнь, по космическим меркам, всего лишь один миг, одно мгновенье отведённое для песчинки в бескрайней Вселенной. Вот так - родился на этот свет, кашлянул, чихнул, сморкнулся, смотришь - а тебя уже на кладбище несут! А ведь как смерть не ужасна, она гораздо добрей и демократичней жизни. В самом деле, жизнь разделяет людей на разные категории - по происхождению, по национальной и расовой принадлежности, по времени отведённому для существования. Жизнь одних возносит, других угнетает, одних одаривает богатством, других держит в нищете, одним приносит радость и наслаждение, а существование других превращает в невыносимую муку! А смерть, напротив, не признаёт неравенства. Она уравнивает всех - и богатых и бедных, высокородных и совсем безродных. Она всех берёт к себе, и ещё никому, даже самому богатому и могущественному, не удалось от неё откупиться. Все мы - участники круговорота веществ в природе - произросли из удобрений и все, рано или поздно, превратимся в обыкновенное удобрение земли, которое даст жизнь новым поколениям, новым участникам этого кругооборота. А Ад и Рай?.. Они существуют, но только не на небе, а здесь - на земле. Когда мы счастливы - это Рай. Когда несчастны - это Ад. Часто люди сами делают себе и другим самый настоящий Ад. А вот с Раем как-то не получается...