Он хватает меня за шею и сжимает.
— Я собираюсь трахнуть тебя в зад, Эви, — он проникает в тугое отверстие большим пальцем, шипя и тяжело дыша, и затем поворачивает его во мне. Несдержанный стон слетает с моих губ, и я подаюсь навстречу, заставляя палец погрузиться глубже, пока он не вытащил его.
Он возвращает два пальца в мою киску, и мышцы сжимаются вокруг него. Я давлюсь стоном, царапая деревянный пол, пытаясь держаться.
Медленно он раздвигает пальцы и погружает их дальше, а большой палец снова скользит по моей попке. Я ощущаю небольшое давление, когда он проталкивает палец в нечестивую часть меня. Ох, как я наслаждаюсь этим. Я в восторге от того, насколько грязной ощущаю себя под его прикосновениями.
Я провела всю жизнь, пытаясь очистить себя и стать благочестивой, но с Эзрой все, чего я хочу, это погрязнуть в разврате и распущенности. Его большой палец прижимается к моему входу и погружается лишь на одну фалангу, прежде чем снова выйти. Из меня вырывается стон. Его пальцы впиваются в мою плоть. Я падаю на пол, приподнимаю попку, требуя больше. Его тяжелое дыхание опаляет мою поясницу, и он с рычанием погружает палец по самую костяшку. Два пальца трахают меня в киску, один трахает в зад, быстро и жестко. Я чувствую, будто рассыпаюсь на части, разрываюсь по швам. Я запятнана и испорчена, и все это время мне поклоняется человек, оскверняющий мое тело.
Эзра грубо трахает мое тело. Его вторая рука еще крепче впиваются в моею шею, и он наклоняется вперед, прижимаясь обнаженной грудью к моей спине.
— Кому принадлежит эта киска, Эви? — спрашивает он с рычанием.
— Тебе, — отвечаю я со стоном и извиваюсь под его руками.
— А это, — он вытаскивает большой палец из моей попки и снова толкается внутрь, — кому принадлежит?
— Тебе, — отчаянно ахаю я. — Мое тело — твой храм.
Эзра прикасается ко мне самым темным, самым грешным способом, затаскивая мою безвольную душу в самую бездну ада с каждым проникновением своей руки. Он заставляет меня сгорать вместе с ним. Как только я ощущаю, что пламя угрожает поглотить меня, когда мое тело начинает сотрясать дрожь, и внутренности сжимаются, он убирает руку. И я отчаянно хочу проклясть его, но отказываюсь. Его зубы глубоко впиваются в мое плечо, пронзая кожу. Боль должна вырвать меня из пелены наслаждения, но этого не происходит, она лишь глубже затягивает меня в пучину извращенного удовольствия. Удовольствия Эзры.
— Эзра, пожалуйста, — умоляю я, даже не зная о чем. Я хочу кончить. Я хочу, чтобы он сделал мне больно. Но все, что он делает, это дразнит пустыми обещаниями.
Он отпускает мою шею и хватает за бедра, придвигая к себе. Его член скользит по мне, заставляя ощутить эрекцию через штаны.
— Ты этого хочешь, Эви?
Именно этого я хочу. Каждый его дюйм, погруженный в меня.
— Трахни меня, — говорю я, балансируя на грани истерии. Я почти плачу от отчаяния. Если он не подарит мне освобождение, я убью его.
— О, не волнуйся, маленькая убийца, — его член прижимается ко мне, заставляя мою киску болезненно пульсировать. — Я трахну тебя, — он смеется.
Я слышу звон металлической бляшки его ремня, и этот прекрасный звук заставляет мое сердце биться быстрее. Я теку, как зверь, выдрессированный на этот звук, потому что он влечет за собой то, что мне нужно.
— Не смотри на меня, Эви, — предупреждает он. И хотя больше всего я хочу не подчиниться ему, я не сделаю этого, потому что он прав — он действительно владеет мной. Он может дать это мне или забрать. Когда я плохо себя веду, он забирает, а когда хорошо — он дарует. И я хочу быть хорошей.
Я ощущаю жар между ног и задерживаю дыхание. Каждый дюйм моего тела сверхчувствителен и нуждается в его внимании. Я терпеливо жду. Тихо. Смиренно. И затем ощущаю, как его член прижимается к моей киске. Я толкаюсь ему навстречу, и он заполняет меня. Мои мышцы напрягаются, и я выдыхаю от мгновенного облегчения. Будто молитва услышана. Он — мой рай, и он — мой ад, а мое тело — его храм. Долгий стон срывается с моих губ и за ним следует мольба. Я подавляю слезы, потому что он дает мне то, в чем я больше всего нуждаюсь.
— Хочешь мой член, Эви? — спрашивает он, его акцент придает ему большую изысканность, чем есть на самом деле.
— Боже, да. — Он заставляет меня произносить имя Господа всуе.
— Дело не в том, чего хочется тебе, — говорит он и со злостью шлепает меня по заднице с такой силой, что это больше похоже на удар. — Это твое наказание.
Он отстраняется, и ко мне приходит понимание, что он сейчас делает. Я сгребаю волосы в кулак и тяну от злости. Чувствую себя потерянной и использованной. Я хочу причинить ему боль, потому что он лишает меня не только боли и отпущения, но и себя. Я падаю на пол, задыхаясь. Слезы застилают глаза.