Выбрать главу

— О, — смеётся он, — уверен, ты можешь передумать.

— Пойдём в мой офис, — цежу я сквозь зубы. Его глаза вспыхивают, но чёрта с два я дам ему то, о чём он просит. Мне просто не хочется, чтобы он находился рядом с Эви.

Зи следует за мной по лестнице и занимает стул напротив моего стола. Дейв подскакивает, когда я закрываю за собой двери, и все время крутится у моих ног, пока я прохожу путь до своего кресла и усаживаюсь. Зи сцепляет пальцы перед собой.

— Знаешь что, Эзра, ты можешь купить себе ещё немного времени, — он ухмыляется, глядя на висящие на стене телемониторы. — Я хочу вон ту девушку.

И, естественно, посреди экрана, в который он тычет пальцем, запечатлена Эви. Мне сразу же захотелось оторвать его чёртов палец и засунуть тот ему в глотку.

— Обломись.

Зи склоняет голову набок, сузив глаза.

— Я даже заплачу за неё. Всё продаётся за подходящую сумму.

Я вновь и вновь сжимаю, и разжимаю кулаки, борясь с желанием схватить его и свернуть ему башку. Хруст, который раздастся, когда сломается его шея, стал бы музыкой для моих ушей.

— Иди и купи себе другую девчонку.

— Готов поспорить, она прелестна, когда плачет, — выгибая бровь, говорит Зи, и на его губах играет усмешка.

— Тема закрыта.

— Ты забываешь, что теперь я говорю тебе, что делать, Эзра.

Я не выдерживаю, подскакиваю с кресла и тянусь к нему через стол. Схватив за горло, я дёргаю его к себе.

— Никто и никогда не будет приказывать мне, — рычу я. — Ты забыл, кто я такой. Я знаю про тебя с Мункрофтом. У меня есть доказательства. Вмешаешь в это дело меня, и тебя самого ждёт обвинение. Так что у тебя ни хрена нет. — Я выпускаю его, и он, кашляя, падает в своё кресло.

Вытащив сигарету, я поджигаю её и втягиваю в себя густой дым, сверля глазами Зи, который тоже зло смотрит на меня.

— Убьёшь меня, и станет неважно, что там у тебя есть, — говорит он. — Ты всё равно окажешься за решёткой.

Я пожимаю плечами.

— Значит, получается, что мы в тупике. Либо мы оба попадём за решётку, либо никто из нас.

Он усмехается и постукивает указательным пальцем по нижней губе.

— Тогда ничего не изменилось. Ты не можешь меня сдать, не можешь меня убить, но я могу забирать твоих девочек, Эзра. Так что сейчас, если ты продашь мне её, я дам тебе сто тысяч и оставлю в покое твоих девочек… пока. Но если ты решишь быть против меня, — он вздыхает, — я начну убивать их. Одну за одной, до тех пор, пока ты не отдашь мне её.

— Почему именно её? — я пристально смотрю на него. Эви красивая, но не стоит ста тысяч.

— Потому что, как только я посмотрел на неё, у тебя на лице появилось такое выражение, словно ты хочешь убить меня, — он смеётся и самодовольно качает головой. — Я сказал, что заберу у тебя всё, Эзра. И, похоже, тебе наплевать на своих шлюх, но не на свою личную шлюху. Но не переживай, уверен, она будет думать о тебе, когда я порежу её и буду трахать, наблюдая, как она истекает кровью.

Я бью кулаком по столу. По-прежнему довольно ухмыляясь, он умолкает.

— Убирайся. Вон, — рявкаю я. — Пока я не свернул тебе на хрен шею.

Он медленно поднимается на ноги и выходит из моего офиса с таким видом, словно у него есть все время мира.

Я хватаю со стола графин и делаю внушительный глоток прямо из горла. Так больше продолжаться не может. Я был рождён не для того, чтобы покоряться, меня тошнит от одной мысли об этом и заставляет делать глупые вещи. Я бегом спускаюсь по ступенькам, сгорая от нетерпения, чтобы как можно быстрее забрать отсюда Эви. Она пристроилась на краешке барного стула, грациозно скрестив свои длинные ноги, и улыбается чему-то, что говорит ей Джонти.

Я тычу в Джонти пальцем.

— Скажи грёбаным вышибалам, чтобы они не вздумали снова пускать его внутрь, — он кивает. — Блять, я думал, это и так очевидно. — Джонти сердито смотрит на меня. Я знаю, что он злится на меня, но, чёрт, меньше всего мне хочется, чтобы Зи ошивался в моём клубе. И теперь, вдобавок к этому, он заметил Эви. — И пусть девочки никуда не выходят. Позвони им всем и скажи, что они будут работать только в клубе, им нельзя выходить на улицы, и пусть кто-нибудь провожает их до дома. Он будет продолжать приходить за ними.

Я хватаю Эви за затылок, собираю её волосы в кулак и стаскиваю со стула.

— А тебя до дома провожу я.

— Я не нуждаюсь в провожатых.

— Не спорь со мной. — Она вглядывается в моё лицо и, по-видимому, замечает, насколько, блять, я серьёзен, потому что медленно кивает, а её пальцы сжимаются вокруг висящего на шее распятия.

Я веду её к коридору, забираю из офиса Дейва, и мы выходим из клуба через задний вход.

Глава 15

Эви

Взвизгнув шинами, на одну из грязных боковых улочек Нью-Йорка выехал отполированный до блеска «Мерседес». Дэйв, часто дыша, лежал на заднем сидении. Я посмотрела на Эзру. Он сидел, выпрямив спину, костяшки его пальцев побелели от того, насколько сильно его руки сжимали руль. Мне не нравилось, когда он злился, потому что в таком состоянии Эзра напоминал мне самого дьявола. Прижавшись спиной к дверце машины, я попыталась как можно больше увеличить расстояние между нами.

Раздаётся звуковой сигнал. Его взгляд перескакивает на меня, и он издаёт стон. Управляя машиной одной рукой, Эзра протягивает вторую в мою сторону и рывком усаживает меня обратно на сидение, а затем хватает ремень безопасности и, перекинув через мои бёдра, пристегивает его.

— Это дерьмо жутко раздражает, — говорит он, и сигнал умолкает.

Сглотнув ком в горле, я заставляю себя отвести от него глаза. Он пугает меня, и мне это не нравится. После Захарии я не позволяла мужчинам вселять в меня страх. Резкие черты лица Эзры, его поведение, идеальный британский акцент — он как настоящий рыцарь, но совершенно беспощадный. Всё это вводит в заблуждение, но, с другой стороны, смертельная опасность часто скрывается под самой красивой упаковкой. Я снова начинаю рассматривать его. Как же он красив — самой первозданной животной красотой. И теперь я понимаю, почему говорят, что красота — это грех; этот мужчина пробуждает во мне желание согрешить. Он пробуждает во мне желание откинуться на спину на грязные простыни такой же грязной кровати и позволить ему раздвинуть мои ноги. Я хочу, чтобы он делал со мной всякие ужасные, отвратительные вещи. Он заставляет меня хотеть быть той самой рыжей девкой, которая сосёт его член перед окном, чтобы другие возжелали то, что принадлежит мне.

С глухим резким ударом мы въезжаем на Манхэттенский мост. Эзра, сжав челюсть, удерживает руль выпрямленными руками. Мы едем в полной тишине. Когда я понимаю, что это моя улица, к горлу подступает тошнота. Он знает, где я живу.

— Откуда ты знаешь, где я живу? — спрашиваю я.

Он постукивает пальцем по рулю, не отрывая глаз от дороги.

— Я знаю всё, маленькая убийца. Всё это время по моей просьбе за тобой следили.

То, что он следил за мной, вдруг начинает казаться таким романтичным, и тошнота превращается в трепет. В животе словно трепещут крылья бабочек. «У вас с ним больше общего, чем ты хочешь признавать, Эвелин».

Машина останавливается у тротуара, и он глушит мотор. Глядя на Эзру, я вылезаю из автомобиля.

— Спасибо, — говорю я и, захлопнув дверцу, направляюсь к ступенькам.

До меня доносится хлопок дверцы с его стороны и клацанье когтей Дэйва по асфальту. Эзра прямо за моей спиной. Я разворачиваюсь, и он врезается в меня. Но тут же вырывает у меня из рук ключи, делает шаг вперёд, открывает дверь на лестницу и указывает мне жестом проходить. Дэйв забегает в дверной проём и исчезает внутри. Меня охватывает паника. Я не доверяю Эзре, он опасен, и мне лучше других известно, чем всё это может обернуться. Я позволю ему проводить меня до квартиры, а он убьёт меня и бросит моё тело в реку Гудзон — именно так я бы сама и поступила на его месте. Меня трясёт лишь от одной мысли, что он может меня убить. Я никогда не задумывалась, какой будет моя смерть, но теперь мне интересно, будет больно или нет.