Когда я выходил из клуба, зазвонил телефон.
— Да?
— Она ушла, босс. Я дошел с ней до церкви, — сообщает Джонни, один из моих людей, и я вешаю трубку.
Глава 35
Эви
Сегодня утром запах ладана слишком силен. Он обжигает горло, но я не кашляю. Я закрываю глаза, склоняю голову и опускаюсь на колени, как хорошая девочка. Я так давно здесь не была, на душе легкая тревога.
— Прости меня за мои грехи… — я запинаюсь, потому что единственный грех, о котором я могу думать, — это Эзра и его член, и это неправильно, поэтому я в церкви. Я откашливаюсь и попробую еще раз:
— Прости меня за мои грехи и помоги мне найти злых людей в этом мире — грешников, чтобы я могла положить конец их страданиям.
Скрипит дверь, но я не оглядываюсь. Это, скорее всего, просто зашел погреться бездомный. Я хочу услышать, как он напевает мотив «Билли Джин», но он не поёт, а около меня неожиданно движется воздух.
— Эвелин! — голос Эзры грохочет на весь храм, и, клянусь, я чувствую, как пол расходится вспышками пламени.
Я склонила голову, он пришел в мое безопасное место. Мне не нравится его присутствие. Оно заставляет меня нервничать. «Он не должен находиться здесь, Эвелин». Что-то не так. Я хватаюсь за виски, желая, чтобы этот ворчащий голос затих, а затем я тихо молюсь, чтобы этот человек был прощён брань в стенах храма. Я слышу его тяжелые шаги, эхом отдающиеся по проходу. Я чувствую вибрации через пол.
Он хватает меня за волосы, дергает голову назад, и теперь мои глаза обращены вверх, на его тело. Его губы скривились в угрожающей улыбке, и я закрываю глаза, чтобы закончить молитву.
— Ты была плохой девочкой, Эви, — говорит он.
— И дай мне силы. Аминь.
Он рывком ставит меня на ноги и хватает за подбородок так сильно, что я сжимаю губы. Он медленно наклоняет свое лицо к моему, его черные глаза вспыхивают от гнева.
— Молись, маленькая убийца, — шепчет он, и его дыхание касается моих губ. — Тебе понадобится вся помощь, которую ты только сможешь вымолить.
Его хватка такая крепкая, что я уверена — у меня будет синяк. И я закрываю глаза, отрываясь от его сурового взгляда.
— Четверо за последние две недели … а ты не теряла времени зря. Скажи мне, ты спала с ними или убивала просто так? — Гнев исходит от него волнами.
Сердце испуганно подпрыгивает, забившись в горле, и я с трудом сглатываю, ощущая, как в желудке оседает страх.
— Тише … Т олько не в церкви! — отчаянно шепчу я.
— Чего ты боишься, маленькая убийца?
Мой демон смеется над Эзрой.
Из его горла вырывается рык, и я мимоходом замечаю, что этот звук похож на рев Цербера. Когда он отпускает мое лицо, его руки хватают меня за шею, пальцы врезаются в мою плоть, ловят несколько прядей волос и тянут за них. «Он знает, Эвелин». Каждый его вдох, глубокий и тяжелый, звучит раскатом грома. Он идет по проходу, удерживая меня рядом с собой, и единственная мысль, посетившая меня в этот момент, о том, что это мой марш смерти, потому что Эзра безумен, вне всяких сомнений.
Большие деревянные двери скрипят, когда он с силой их отрывает. Меня обдает холодным воздухом, когда он ведет меня к блестящему «Мерседесу», припаркованному у тротуара, с все еще заведенным двигателем. Он открывает пассажирскую дверь и толкает меня на сиденье, застегивает ремень безопасности.
Я не смотрю на него. Я не могу смотреть на него. Я обещала, что буду хорошей девочкой, а он думает, что я плохая. Он с такой силой захлопывает дверцу, что затрясся автомобиль. Я сглатываю, это плохой знак, Эвелин. Очень плохой.
Он садится на место водителя и буквально сверлит меня глазами.
— Эзра, — выдыхаю я, мое сердце тяжело бьется в груди.
— Ты трахалась с ними, Эви? — его голос спокоен, и я знаю, что это нехорошо. Мой взгляд задерживается на его подрагивающей челюсти, затем переключается на пальцы, вцепившиеся в руль. Каждый напряженный мускул его руки рельефно проступил, так что татуировка Мрачного Жнеца становится почти как живая.
— Было такое? — спрашивает он снова.
— Что? — я задыхаюсь. — Трахалась с кем?
Мое сердце пропускает несколько ударов, когда наши взгляды встречаются. Я никогда не видела их такими темными и глубокими. Они бездонны, как адская пропасть, куда, вероятно, сбросят мое тело… или как река Гудзон.
Он крепче сжимает руль, лишь на мгновение отвлекаясь от лобового стекла.
— Ты думала, я не узнаю? Ты встречалась с ними в моем гребаном клубе! — он трет рукой челюсть. — И теперь полиция заинтересовалась моей задницей, потому что Джек-Потрошитель нового времени убивает моих клиентов.
Наконец, он смотрит на меня, и я вижу, что он винит меня, я вижу, что он осуждает меня, и теперь я знаю, мне придется его убить. Мне следует его убить, потому что в этом случае проблемы исчезнут, но…я люблю его.
Его глаза прищуриваются, и мое сердце останавливается, нет, оно падает в бездну. Холодный пот проступает на коже, голова кружится. Срабатывает реакция на драку или полет, и я добираюсь до ручки двери, но Эзра придавливает меня к креслу.
— Отвечай мне! — и это шипение, а не рычание. Шипение. Он собирается перерезать мне горло и оставить в сточной канаве прямо перед этой самой церковью.
— Я не… — сглатываю, пытаясь перевести дыхание. — Я не трахалась с ними, — мой голос дрожит, мое тело дрожит, и Эзра все еще пристально смотрит на меня. — Этого не было!
Его рука перестает придавливать мою грудь к креслу, но затем, один за другим, его пальцы сжимают и обхватывают мое горло. Я задыхаюсь, хватаясь за его запястья, и он дергает меня вперед, почти вплотную к себе.
— Чья ты, Эви? — его голос вновь отдает рычанием.
— Господа, — мне удается прошептать, и я могу сказать, ему не нравится этот ответ, потому что его пальцы крепче стискивают мое горло. Мое сознание постепенно уплывает, а он собирается меня задушить. Но Эзра никогда не причинит мне вреда. Я — его маленькая убийца. Я — его малышка Эви. Я — не какая-то рыжая шлюха в слишком облегающем белом платье. Он испытывает желание любить меня.
— Нет, — выдыхает он, когда его губы оказались рядом с моими. — Попробуй еще раз, маленькая убийца. — Давление на горло ослабевает, он ждет ответа.
И как бы ужасно это не звучало, но я отвечаю ему: — Твоя.
— Повтори, Эви, — его голос разливается по машине, и у меня в животе порхают бабочки.
Почему он так злится? У меня все сокращается между ног, а он задыхается и кричит на меня, он разозлен. И мне это нравится, потому что никто никогда мной не владел, а люди защищают то, чем они владеют, то, что они хотят. Я хочу быть его драгоценной маленькой убийцей, потому что тогда я буду в безопасности. Вовеки веков, аминь.
— Кто. Владеет. Тобой? — его взгляд подрагивает в ожидании, на губах появляется улыбка.
— Ты, Эзра.
Его пальцы отрываются от моего горла в тот момент, когда его рот касается моих трепещущих губ. Он целует меня со всей своей мощью, прикусывая мою нижнюю губу. Я купаюсь в боли. Когда мы совершаем грех, то должны понести наказание, а наказание — это боль. Я стонала ему в губы, наслаждаясь подчинением, потому что я принадлежу ему.
Отрывая от меня свои губы, он смотрит на меня, как на провинившуюся девчонку.
— Что мне с тобой делать, дорогая? — он улыбается, и его лицо проясняется. — Кажется, у тебя есть плохая привычка.
Любимый. Я смотрю на него в ответ.
— Привычка? — спрашиваю я.
Его рука пробегает по моей шее, прежде чем переместиться к себе на колени. — Сколько человек ты убила, Эви?
— Это неважно, они были грешниками.
В этот момент его глаза блестят. Я понимаю, что он думает, будто я сумасшедшая, хотя я знаю, что это не так.