Людоед двинулся прочь, шагая очень широко. Впереди двое мужчин перешли через улицу и скрылись из глаз.
— А это кто, папа?
— Это два воина Короля. Полагаю, что на Маркет-стрит собирается армия, они скоро возьмут дом в кольцо. Ты знаешь, как это — «взять в кольцо»?
— Да. А эти дяденьки тоже воины?
— И они тоже. А вот этот, чуть позади, скорее всего, сам Король. Он специально так низко нагибает голову, чтобы его не признали приспешники Людоеда.
— А эта дама кто?
— Ведьма, приятельница Людоеда.
Ставня захлопнулась со стуком, потом медленно отворилась вновь.
— А это дело рук добрых и злых фей, — пояснил мужчина. — Сами они невидимки, но злые феи пытаются закрыть ставню, чтобы никто не видел, что там внутри, а добрые хотят ее открыть.
— Пока добрые побеждают.
— Да. — Он посмотрел на девочку. — А моя добрая фея — это ты.
— Знаю. Папуля, смотри! А это кто?
— Он тоже из армии Короля. — Мимо прошел клерк мистера Миллера, ювелира, человек на вид ну совсем не военный. — Слышала свисток? Армия начала строиться. А, слышишь? Вот и барабан.
— А вон Королева, папуля. Посмотри вот туда. Это Королева?
— Нет, это девочка по имени мисс Телевизор.
Он зевнул. Задумался об одной приятной вещи, которая произошла накануне. Погрузился в транс. Посмотрел на девочку и понял, что ей хорошо. Ей пошел седьмой год, и была она такая милая. Он поцеловал ее.
— А вот этот дяденька, который несет кусок льда, тоже один из воинов Короля, — сказал он. — Лед он положит Людоеду на голову и заморозит ему мозги; вот тот больше и не сможет никому вредить.
Она проводила глазами этого человека. Вокруг были и другие люди. Негр в желтом негритянском пальто прокатил мимо тележку с надписью «Делл, обивка и драпировка». Ставня стукнула вновь и медленно отворилась.
— Видишь, папа, добрые феи опять побеждают.
Мужчине было уже достаточно лет, чтобы понимать: он будет часто возвращаться мыслями к этой минуте — к тихой улице, дивной погоде и волшебству, развертывающемуся прямо у него на глазах; он сам волшебство это и создал, однако сияние и фактура сказки больше ему недоступны — не увидишь, не прикоснешься. Вместо этого он еще раз прикоснулся к щеке дочери, а в качестве оплаты включил в историю еще одного мальчика, а заодно и какого-то хромого.
— Как же я тебя люблю! — сказал он.
— Знаю, папа, — ответила она отрешенно.
Она рассматривала дом. На миг он закрыл глаза и попытался увидеть то же, что видит она, но ничего не увидел: для него плотные шторы давно были задернуты навсегда. Только мимохожие негры и мальчики да вот еще погода напоминали ему о более прекрасных утрах, оставшихся в прошлом.
Дама вышла из мебельной мастерской.
— И как оно? — спросил он.
— Все хорошо. Il dit qu’il a fait les maisons de poupée pour les Du Ponts. Il va le faire[4].
— Combien?[5]
— Vingt-cinq[6]. Прости, что я так долго.
— Папа, смотри, а вон идут еще воины!
Машина тронулась. Когда они проехали несколько миль, мужчина обернулся и сказал:
— А мы, пока тебя не было, видели просто удивительные вещи. — Он вкратце пересказал всю историю. — Жаль, мы не смогли задержаться и посмотреть, как ее спасут.
— Да мы же все видели! — воскликнула девочка. — Просто битва была на соседней улице. А вон там, в этом дворе, лежит тело Людоеда. Король, Королева и Принц погибли, и теперь Королевой стала Принцесса.
Ему Король и Королева успели полюбиться, было немного жаль, что от них вот так вот походя избавились.
— Ну вот, одну только героиню и оставила в живых, — сказал он немного резко.
— А она выйдет за кого-нибудь замуж и сделает его Принцем.
Они ехали дальше, погрузившись в себя. Дама думала о кукольном домике, потому что раньше жила в бедности и в детстве у нее такого не было, мужчина — о том, что у него почти миллион долларов, а девочка думала о загадочных событиях на грязноватой улице, которая уже осталась в прошлом.
В ваши годы[7]
(Перевод А. Глебовской)
Том Сквайрс зашел в аптеку купить зубную щетку, банку талька, жидкость для полоскания рта, туалетное мыльце, английскую соль и коробку сигар. Он уже много лет жил в одиночестве, и это сделало его методичным; дожидаясь, когда его обслужат, он держал в руке список покупок. Шла рождественская неделя, Миннеаполис накрыл полуметровый слой бодрящего, постоянно обновляющегося снега; кончиком трости Том стряхнул две чистые ледышки с галош. А потом поднял голову и увидел ту самую блондинку.