Выбрать главу

Плыть по морю на моторной лодке ранним утром — то еще удовольствие. Дуська окончательно проснулась от свежего ветерка, а я, признаюсь, немного замерзла. Минут через пятнадцать мы нашли довольно уютную и весьма отдаленную от цивилизации бухточку. Ванька причалил лодку к огромным валунам, первым сошел на берег и помог сойти нам с чисто джентльменской предупредительностью.

Место, выбранное в качестве привала, было необыкновенно красивым. Со всех сторон нас окружали горы, в пяти метрах стоял грот, который я намеревалась непременно исследовать. Кроме того, Ванька пообещал поймать для нас по крабу. В общем, решила я, жизнь удалась, и принялась с огромным удовольствием готовить на завтрак неизменный дусьбургер, на этот раз в трех экземплярах. Сестричка с удивлением взирала на мои метания, не в силах вымолвить ни слова.

— Жень, а чего это у тебя на пальце? — наконец заметила она царский, причем в прямом смысле слова, подарок.

— Это Хобот подарил, в знак признательности.

Я проклинала себя, что не сняла перстень, зная Дуськину любовь к бронзулеткам. К тому же она сама надеялась на щедрость своего несостоявшегося жениха и обвиняла меня в том, что я его упустила. Не хватало мне еще ее зависти!

— Дай посмотреть, — угрюмо попросила Евдокия.

Я протянула ей кольцо. Она долго и внимательно изучала его со всех сторон, даже понюхала, а потом, вздохнув, вернула со словами:

— Везет же некоторым! Хотя по совести рассудить, ну что особенного? Ну, услышала разговор двух придурков, сидя в кустах, ну, нашла Хобота, предупредила. Это, по-твоему, повод, чтобы дарить императорские перстни, на которые легко можно приобрести небольшую квартирку?

— Он и в самом деле такой дорогой? — испугалась я.

— Конечно, — кивнула Дуська, — смотри. Во-первых, бриллианты. Их тут несколько, а точнее, семь штук. Самый большой — полтора-два карата. Остальные, конечно, мелочь, но тем не менее… Теперь дальше. Все камни, безусловно, самой что ни на есть чистой воды. Я забыла, как там называется, но есть какой-то коэффициент. Впрочем, неважно. Помимо всего прочего, здесь имеются в наличии изумруды, тоже чистейшей воды и немаленького размера, общим числом тоже семь штук. А изумруды, моя дорогая, ценятся почти так же, как и бриллианты. Далее, золото семьсот пятидесятой пробы, вкрапления из белого металла, скорее всего, платины, ну и историческая ценность, конечно. Один вензель Николашки на санузел потянет… Добавь еще сюда идеальное состояние украшения и получишь очень даже неплохую стоимость побрякушки.

Я ошарашенно молчала. Неожиданно заговорил Ванька:

— Этот перстень у дяди Геры баба его выпрашивала. Случайно слышал, — поспешил добавить юнга, заметив мой недоуменный взгляд. — До скандала дело дошло. Баба верещит, ты, говорит, меня не любишь совсем. А он в ответ, я, мол, этот перстень никогда не сниму, он у меня вроде талисмана. Он перстень-то на цепочке носил, не лез, видать, на палец. А, гляди-ка, отдал. Видать, крепко дядя Гера тебя любит. А что? Мой батя меня иногда так ремнем отходит, что сидеть больно, но я-то знаю, любит он меня. Поэтому и проявляет беспокойство. Твой, видать, такой же.

Несколько минут все молчали. Каждый думал о своем.

— Девчонки, — нарушил молчание негритенок, — я тут пивка прихватил. Не желаете?

— Эх, молодежь! — выразили мы с Дуськой наше общее мнение. Ванятка расценил его по-своему и приволок из лодки переносной холодильник, в недрах которого запотевали несколько бутылок пива и банки с минеральной водой. Наша компания плотно позавтракала, залила завтрак пивом и водой и разбрелась, кто куда. Дуська с Ванькой отправились купаться и ловить крабов, а я ринулась исследовать грот. Внутри было сумрачно, сыро и прохладно. Может, кто-то и является настоящим спелеологом, но только не я. Мне сразу представились летучие мыши под сводами, сталактиты, сталагмиты и прочая дребедень. Я сразу почувствовала себя неуютно. Захотелось на воздух и на солнышко. Неожиданно моя нога соскользнула с мокрого, поросшего зеленью камня, а вслед за ногой и все тело рухнуло вниз. Резкая боль пронзила правую руку, и я тихонько заскулила.

Выть громче я не решилась, поскольку помнила золотое правило альпинистов: не ори в горах. Безумно жалея себя, я попыталась подняться. Не тут-то было. Кроме неприятности с рукой, нога застряла в расщелине и никак не хотела вылезать. Богатое воображение моментально нарисовало страшную картину мучительной смерти. Умирать не хотелось, тем более мучительно, поэтому я разревелась. Проплакав какое-то время, я поняла, что спасение застрявших — дело рук самих застрявших.