Сестра перегнулась через перила, долго глазела на освещенную набережную и наконец воскликнула:
— Это он?!
— Они, — кивнула я. — Черный и Семен, телохранитель Хобота. Задание вам, господа, следующее: проследить. Мне нельзя, Сема меня знает в лицо. Да и Черный наверняка тоже уже знает. А вы люди новые, на вас они не обратят внимания.
— А если они пойдут в разные стороны? — Евдокию, кажется, тоже охватила сыскная лихорадка.
— Ну и что? Вас же двое! И хватит рассуждать, двигайте быстрее, как бы они не ушли!
Я отправила Дуську с Олегом на задание, а сама, ухватив Зайку за поводок, поплелась домой.
Во дворе дома сидел полковник. Он был слегка нетрезв и многозначительно ухмылялся.
— Привет, дядь Саш, — вежливо поздоровалась я. — Как себя чувствуешь?
— Я-то хорошо… — как-то загадочно усмехнувшись, ответил Петрович. — А тебе советую поберечься!
Пожав плечами, я решила не тратить времени на решение загадок и вошла в дом. На моей многострадальной кровати, обняв Дездемону, расположился Алексеев собственной персоной. В ногах спал Федор. Сирожа занял позицию на карнизе и выжидающе дремал, не забывая одним глазом поглядывать на мир. Теперь стало понятно настроение дяди Саши и его многозначительные взгляды и ужимки. Видимо, он имел продолжительную беседу с прибывшим супругом. Представив, что мог поведать полковник, я глубоко вздохнула. «Не буду будить!» — подумала я и, отцепив от Зайки поводок, на цыпочках начала пробираться к выходу.
— Стоять! — раздался негромкий голос Ромашки.
Я замерла на пороге с поднятой ногой.
— Ой, Ромочка! — притворно весело воскликнула я, оглянувшись. — А я-то гадаю, кто это на моей кровати улегся? Хотела уже на подмогу полковника звать, чтоб его черти слопали и Федя поцеловал! Давно приехал?
— Я тебе потом расскажу, и когда я приехал, и какие стюардессы на борту были… Все расскажу, не сомневайся! — Ромашка на глазах наливался гневом.
«Сейчас начнет стол крушить!» — решила я и на всякий случай ухватила швабру, стоявшую в углу специально, наверное, для такого случая.
— Снимай штаны! — рявкнул супруг и, разминаясь, постучал кулаком по столу.
— Зачем штаны? — пролепетала я. — Не о том ты думаешь, Ромочка!
— Я-то как раз о том думаю, не волнуйся! — успокоил меня супруг, вытаскивая из четких брюк кожаный ремень. — И ты сейчас тоже начнешь соображать в нужном направлении!
— Ты что же, ремнем… меня?.. Да как ты смеешь? — взвизгнула я. — Меня родители никогда пальцем не трогали, а тут какой-то муж!
— Не какой-то, а законный! Которому ты, кстати сказать, изменила! — Ромашка поднялся во весь свой могучий рост.
«Прибьет! Век воли не видать, прибьет! Оправдываться бесполезно, только хуже будет», — подумала я и поудобней перехватила швабру:
— Однако попробуй! Я не посмотрю, что ты мой муж, так шваброй отделаю, что и реанимация не поможет!
В этот момент попугай, возбудившийся от громких голосов, слетел с карниза и уселся Ромке на плечо.
— Здравствуйте! Я Сирожа! — привычно представился он новому человеку.
Ромка ошалело глянул на птичку и устало произнес:
— Дурдом!
Запал его иссяк. Алексеев бросил ремень на кровать и тяжело опустился на стул. Я несколько мгновений постояла со шваброй в руках, а затем, уяснив, что гроза миновала, осторожно поставила ее на место.
— Где Дуська? — спросил Ромка.
— Следит, — пискнула я. — То есть я хотела сказать, гуляет! Мы все пошли пообедать, вернее, поужинать, а Дуська с Олегом решили искупаться ну и все такое…
Ромка посмотрел на меня долгим взглядом и произнес:
— Жень, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в какие-то байки. А как ты объяснишь вот это?
Алексеев выложил на стол вещи Марго и продолжал:
— Сначала ты звонишь Вовке, требуешь каких-то там сведений, потом мне звонит Герман Максимович Хоботков, кстати, тот самый мужик, о котором ты спрашивала у Вовки, выражает благодарность за твое воспитание и сообщает, что ты оказала ему неоценимую услугу, за что и была награждена королевским перстнем. Еще просил правильно его понять. А теперь я нахожу у своей жены чужие вещи. Чего бы ты подумала на моем месте?
Я открыла рот, чтобы сказать, что я могла бы подумать, но Ромка не стал слушать, прервав поток моего красноречия взмахом руки:
— Не перебивай! Здесь Петрович рассказывает мне уж совершенно невероятные вещи: какой-то папа, чернокожий племянник, змий, МЧС, мужики… Вот я и интересуюсь: что происходит и куда ты опять вляпалась? Теперь я с удовольствием послушаю тебя. И предупреждаю, говори все как есть! Врать ты не умеешь, поэтому лучше и не пытайся.