На второй вечер они поднялись на крышу и заказали туда ужин из кафе. Выпили пару бокалов вина, и Кериту снова вспомнился тот год, когда он перестал сюда приезжать.
— Я её встретил здесь, на Жемчужном полуострове, — тихо сказал он. — И надо было заранее думать о том, что это не навсегда. Она была красивая… Черноволосая, как цыганка. Её звали Метенка. И она так и не рассказала мне, откуда она. Когда я спрашивал её о доме, о том, чем она занимается… Она только смеялась и целовала меня. А потом в один вечер просто исчезла. И я так и не успел ей сказать…
Керит вздохнул и замолк.
Лейка долго смотрела на него, потом сказала:
— Керит, кто-то, возможно, сказал бы тебе, что ты западаешь не на тех женщин…
— Я знаю… — вздохнул он.
— Я думаю, дело в не в этом. Просто для неё не пришёл тот срок. Мне тоже никогда не хотелось отношений. Всегда хватало того, что в меня влюблялись. Норовили подманить поближе. Это было приятно… Чувствовать, что я всем нужна. Но сейчас я думаю… Что от тех встреч не осталось ничего. Даже фотографий. Я не знаю телефонных номеров тех парней. И в итоге кто-то, кто с самого начала знал, чего хотел — сейчас уже замужем, имеет семью. А у меня… У меня избушка так далеко от людей, что можно напрочь забыть о том, что я кому-то нужна. И даже волшебным зеркалом тут не помочь.
Лейка замолкла. Смутилась. Пробормотала:
— Ах, да, о чём это я… О том, что дело не в тебе. И не в том, что ты повёл себя не так. Просто для Метенки время тогда ещё не пришло.
— И придёт с кем-то другим! Может быть, на этом же берегу…
— Может быть, — согласилась Лейка. — Хотя вряд ли на этом берегу. Но, может быть, для тебя время тоже придёт? С кем-то другим?
Керит какое-то время молчал. Потом отвернулся. Наполнил бокал вином и сделал глоток.
— С кем-то, кто, так же как Метенка, не собирается брать меня домой.
Лейка помолчала. На сей раз она не знала, что сказать.
— Я просто не загадываю наперёд, — после долгой паузы призналась она. — Ну сам посуди… у тебя твой король. У меня моя изба. Кто и кого куда возьмёт? Не думаю, что ты сам решился бы привести меня домой.
Керит промолчал. Он хотел было сказать: «Может быть, и да», — но вдруг понял, что не желает ничего обещать. Пусть первой что-то пообещает она.
Самый последний вечер в отеле вышел печальным. Лейка как могла оттягивала возвращение — она понимала, что для Арденского леса нет никакой разницы, вернётся она в одиннадцать вечера или в семь утра.
Однако с Керитом дело обстояло сложней. За день ему трижды звонил королевский секретарь, и все три раза спрашивал, почему симпозиум ещё не закончился, и какая от этого симпозиума польза королю.
— Да никакой! — буркнул Керит в третий раз и бросил трубку. Потом порадовался, что звонил всё-таки секретарь, а не сам король. А спешить с возвращением всё равно не стал.
Его не оставляло чувство, что он видит Лейнару в последний раз.
«Ты же знал… С самого начала знал, что всё получится как тогда», — думал он и тут же поправлял: «Да ничего ты не знал! Ты хотел найти развлечение на одну ночь и нашёл! Ну, что тебе теперь не так? Она права. Ведёшь себя как полный идиот».
Однако к шести вечера ему стало ясно, что собирать чемоданы всё-таки придётся. Что Лейнара тоже не станет ничего обещать. И что, видимо, это очередное короткое приключение закончится ничем.
«Как они все мне надоели», — думал он, с тоской представляя то Лейку, то Метенку, то королевских дочек. «Все до одной».
Он уже запаковал чемодан, когда увидел, что Лейнара стоит в дверях и смотрит на него.
— Уже? — спросила она.
Керит колебался. Он знал, что ещё одной задержки Мезерхольф ему не простит.
— Поужинать успеем. Если захочешь, — решился он.
Лейка протянула к нему руки.
— Искупаемся, — предложила она. — В темноте.
И Керит, который, откровенно говоря, никогда не любил таких приключений, послушно взял её за руки, и, повинуясь её капризу, пошёл на пляж.
Вода была холодной, несмотря на переплетение двух горячих тел. Прикосновения Керита сбивчивыми, потому что он не мог отделаться от мысли, что это конец.
Лейке всё равно было хорошо, несмотря на попадавший в купальник песок.
— Время, — сказала она, внезапно. — Девять часов.