Гена и Чебурашка кайфовали. Гена поднимал и опускал полки, а Чебурашка нажимал кнопочки.
— Ой, Гена, свет загорелся! Ой, Гена, радио включилось! Ой, Гена, вентилятор заработал! Ой, Гена, ничего не вышло!
А вышло самое плохое. Это была кнопка вызова проводника. И в купе немедленно возник проводник. Он спросил:
— Кто вызывал проводника?
— Никто, — ответил Чебурашка.
— А кто нажимал эту красную кнопку?
— Я, — сказал Чебурашка.
— Может быть, вам что-нибудь нужно? Чай там или шахматы с домино?
— Нет, — сказал Чебурашка, — не нужен нам чай, шахматы и домино.
— Ничего, ничего не нужно?
— Ничего, ничего.
— Тогда я буду проверять билеты, раз я пришел.
— Тогда уж лучше шахматы и домино, — сказал Чебурашка.
— Почему? — удивился Гена.
— Потому что я не вижу билетов, — ответил Чебурашка.
— Они только что были на столе, — сказал Гена.
— А сейчас? — спросил проводник.
— А сейчас нет, — совсем огорчился Чебурашка.
— Вот и хорошо, — сказал проводник, — значит вы не зря меня вызывали. Мы с вашей помощью поймали зайцев.
— Где они? — спросил Чебурашка.
— Вот они, — ответил проводник. — Вы и есть зайцы. Я вас буду высаживать и штрафовать.
— Как так высаживать? — спросил Чебурашка. — Мы же еще до юга не доехали.
— Как так штрафовать? — спросил Гена. — У нас и денег нет. Наш кошелек тоже пропал.
— Значит, до юга вы дойдете пешком, — сказал проводник, — а оштрафую я вас на обратном пути.
Когда он ушел, Чебурашка долго смеялся:
— Как же он нас будет штрафовать на обратном пути, когда мы будем на юге.
Перед ближайшей станцией Гена долго толковал проводнику:
— Но ведь у нас были билеты, когда мы садились в вагон. Мы же вам их показывали.
— Вот поэтому я вас и посадил, — отвечал проводник, — а сейчас у вас билетов нет, поэтому я вас и высаживаю.
— Внимание! Внимание! — закричал он остановочным голосом. — Наш поезд прибывает на станцию Березай. Просьба освободить вагоны!
Делать было нечего, Гена с Чебурашкой стали освобождать вагоны. Сначала на платформу вышел Гена с чемоданом на колесиках, следом за ним проводник вынес Чебурашку с рюкзачком и тортом.
Из последнего вагона вывалились туристы-гитаристы и с громкой песней отправились в лес.
И эта песня ни Гену, ни Чебурашку не радовала.
— Я теперь в председатели колхоза пойду, — сказал Гена.
— Почему? — удивился Чебурашка. — Зачем?
— Чтобы деньги на обратную дорогу заработать.
— Да что ты, Гена, не надо, — сказал Чебурашка. — Мы обратно бесплатно, пешком пойдем. Здесь недалеко, всего двести километров. Торт у нас есть.
— Что ж пойдем, — сказал Гена и грустно покатил по платформе свой чемодан. — Кажется, наши приключения заканчиваются.
И не обратили внимание Гена и Чебурашка, что из последнего вагона поезда выскользнула на платформу худощавая женщина в черном плаще и зеленых очках. А то бы они поняли, что их приключения только начались.
— Лариска, — сказала старуха Шапокляк своей дрессированной крысе, — иди погуляй.
И пока крыса радостно гуляла вокруг ближайшей помойки, Шапокляк сосредоточенно думала. Потом она сказала:
— Лариска, на место! Ты знаешь, как я люблю природу. Особенно, загородные рестораны. Там всегда бывает шоколадное мороженое. Вперед!
Гена с Чебурашкой за это время уже прошли большой отрезок пути до Москвы. Метров двести.
— Гена, — сказал Чебурашка, — тебе тяжело нести вещи. Давай я их понесу, а ты возьми меня.
— Давай, Чебурашка, — согласился Гена. Он поднял Чебурашку, и, почти не глядя под ноги, пошел дальше.
А под ноги надо было смотреть, потому что рельсы раздвоились. И незаметно для себя самих Гена и Чебурашка отвернули от главной дороги и пошли по ветке, ведущей куда-то в сторону. К какому-то большому заводу, стоящему в глубине леса. Потому что, как вы знаете, рельсовые пути ни к шалашам, ни к палаткам обычно не ведут. И к кинотеатрам тоже.
И, хотя рельсовые пути к шалашам и палаткам не ведут, этот рельсовый путь привел Гену и Чебурашку именно к палаткам. К палаточному лагерю туристов-гитаристов.
Под музыку Вивальди гитаристы разбивали лагерь. Музыка Вивальди неслась из походного приемника главного туриста, потому что никакой другой в это время не передавали, а тишину туристы не переносили. И Вивальди ревел со страшной силой.