Ваше здоровье!
— И ваше, месье Леонар!
— Как вы считаете, схватят мерзавца, который зарезал малышку?
Было уже восемь вечера. Включили электрическое освещение. Оба они сидели в комнате, в глубине между кухней и залом. Официантки с подносами сновали у них за спиной.
Не фраза ли, которую произнес месье Леонар, заставила Мегрэ нахмуриться? Он задумался.
— Есть будете?
— Не сейчас.
Он готов был подняться в номер и сделать то, что ему редко приходилось делать. Может быть, только в самых серьезных случаях.
Мегрэ вспомнил о том страхе, который испытал вчера, пытаясь безуспешно установить и отыскать девочку, встреченную им на лестнице у доктора Беллами. Люди, которых он расспрашивал, с удивлением смотрели на него, даже полицейские агенты, находящиеся в охране, даже комиссар Мансюи. И тем не менее, если бы он вчера нашел Люсиль, она осталась бы жива.
А вдруг он ошибается во всех и во всем?
Однако же, если не ошибается, то опасность грозит и другим людям, в том числе и ему самому. Вот почему нужно подняться к себе в номер и изложить в письменном виде свои подозрения.
— Вы уходите?
— Всего на часок. Оставьте мне чего-нибудь поесть…
Он решил написать нечто вроде доклада, но в спокойной обстановке, вечером, прежде чем лечь спать. А теперь направился к вокзалу. Разве Эмиль Дюфье не сообщил матери, что приобрел билеты заранее?
Зал ожидания оказался почти пуст и был плохо освещен. На путях стоял всего лишь один поезд местного сообщения с вагонами старой модели. На каскетке человека, сидевшего за окошечком, было написано, что он помощник начальника вокзала.
— Добрый вечер, месье комиссар…
Решительно, слишком многие его знали.
— Хочу получить у вас некоторые сведения. Вы знаете молодого Дюфье?
— Месье Эмиля? Конечно, я его знаю. По своим репортерским делам он заходил сюда каждый раз, когда должна была приехать какая-нибудь важная персона.
Я сопровождал его на платформе.
— В таком случае вы можете мне сказать, покупал ли он в конце прошлого месяца билет до Парижа?
— Я даже могу сказать, что именно я ему их отдал.
Мегрэ автоматически отметил, что сказано было во множественном числе.
— Вы отдали ему несколько билетов?
— Два билета во второй класс.
— Туда и обратно?
— Нет, только туда. Днем, еще до полудня. Он хотел билеты на последний поезд, отходящий в десять пятьдесят две…
— Вы не знаете, успел он на этот поезд?
— Полагаю, что успел. На вокзале, правда, я тогда отсутствовал некоторое время. Работал ночной помощник.
— Он здесь?
— Должен подойти. Зайдите в кабинет.
Они добрались до платформы и вошли в кабинет, где трещал телеграф.
— Скажите-ка, Альфред! Я имею честь представить тебе комиссара Мегрэ, о котором ты слышал.
— Очень приятно.
— Комиссару нужно узнать, уехал ли молодой Дюфье на 163-м поезде в один из последних дней июля. Я ему выдал два билета второго класса в один конец до Парижа. Уехать он должен был в десять пятьдесят две.
— Что-то не помню…
— Полагаю, что, если бы он уехал на этом поезде, вы бы его увидели?
— Утверждать не могу… Иногда в последний момент вызывают к телефону или в почтовый вагон. Правда, сейчас я тоже удивляюсь, что не видел его…
— Есть ли возможность узнать, использовались ли полученные билеты?
— Конечно. Достаточно запросить Париж. Путешествующие, как известно, сдают билеты при выходе. Однако случается, что пассажиры выходят на промежуточных станциях. Другие по рассеянности, выходя в толпе, забывают сдать. Но это случается редко. Это против правил, но подумать и об этом стоит… — Потом, несколько задумавшись, он как бы про себя проговорил: — Что-то здесь странное…
Посмотрел на коллегу, как бы вспомнив о чем-то, выходящем за обычные рамки.
— Эмиль Дюфье несколько раз ездил на поезде в Нант, в Ла-Рош и в Ла-Рошель. И каждый раз у него был бесплатный проезд… — Он объяснил Мегрэ: — Журналисты имеют право на бесплатный проезд в первом классе. Стоит только это оформить у себя в газете. На этот же раз он не стал пользоваться льготой, хотя речь шла о довольно продолжительной поездке. Вот я и задаюсь вопросом, почему он решил ехать вторым, когда мог путешествовать первым, не заплатив к тому же за это ни гроша?
— Он был не один, — заметил Мегрэ.
— Конечно… И речь наверняка шла о даме. Однако, знаете ли, эти господа из прессы в таких случаях не столь уж осмотрительны.
Мегрэ как-то незаметно для самого себя очутился на улице. Чуть позже он проходил перед рыбной лавкой Попин. Ставни были закрыты, и лишь узкая полосочка света пробивалась из-под двери, ведущей в коридор.
В этот еще довольно ранний час Франсис, должно быть, сервировал обед в доме доктора.
Мегрэ продолжил путь по маленьким, плохо освещенным улицам и вздрогнул, услышав шаги в темноте позади себя.
Если он был прав в своих подозрениях в предвидении того, как будут развиваться дальнейшие события, то следовало ожидать новых жертв помимо Лили Годро и маленькой Люсиль. Правда, в его реконструкции событий оставались некоторые дыры…
Он вдруг сделал полуоборот и вошел в отель «Вандея».
— Скажите, мадам Годро все еще здесь? — спросил он у хозяйки отеля, одетой в черный шелк с большой камеей на корсаже, которая находилась в это время у себя в кабинете.
— Вы забываете, месье комиссар…
Он разозлился, что его опять узнали.
— Вы забываете, месье комиссар, что ее фамилия теперь не Годро, а Эстева. Она уже уехала с месье Эстева поездом в пять тридцать.
— Полагаю, — с едва заметным раздражением в голосе проговорил Мегрэ, поскольку уже заранее мог предугадать ответ, — что ее зять заходил повидаться с ней вчера вечером?
— Совершенно верно. Они долго просидели, оставаясь последними в маленьком салоне.
— Вместе с месье Эстева?
— Думаю, хотя и не берусь утверждать, что месье Эстева поднялся в номер первым.
— Благодарю вас.
Он как начал благодарить с самого утра, так и продолжал весь день до самого вечера.
Но чья-то жизнь находилась тем временем под угрозой, если он не ошибается в своих рассуждениях.
К несчастью, он не знал ни возраста следующей жертвы, ни профессии. Не знал, мужчина это или женщина.
Знал он только, что этот некто находится в городке, скорее всего в центре, а периметр мог бы даже очертить на плане.
Всем этим невозможно было заниматься в тот же вечер. Следовало дождаться наступления дня, когда откроются лавочки и кафе. Тогда он и отправится на охоту, пользуясь навязчивой идеей, как путеводной нитью, а свое «благодарю вас» будет опять повторять хоть целый день.
Но все это при условии, если позволит время!
Оба инспектора покончили с обедом и, прихлебывая коньяк, курили сигареты, когда комиссар уселся к ним за столик в почти пустом зале столовой.
— Ну как, патрон?
И он, более хмурый и ворчливый, чем когда бы то ни было, с неприятным привкусом во рту и ощущением усталости, как это бывает после длительной поездки по железной дороге, проворчал:
— Сплошное дерьмо!
Глава 8
В одиннадцать утра Мегрэ открыл очередную дверь, наверное уже седьмую по счету. На этот раз это был магазин кожаных изделий. А начал он часов в восемь, когда торговые дома тех, кто побогаче и поэлегантнее, еще закрыты. Заходил он в лавочки, которые чаще всего посещали домашние хозяйки конкретного квартала. Крупный и широкоплечий, он трогал ручки метел и губки, которые висели на веревочках, привязанных к потолку.
Рассматривал все эти хозяйственные принадлежности с хмурым видом, ожидая своей очереди пообщаться с хозяйкой лавочки. Наблюдатель снаружи мог бы заметить, как шевелятся его губы, неизменно произнося одни и те же слова.
Поначалу комиссар полагал, что ему нужно что-нибудь покупать в этих лавочках. В бистро было много проще. А вот в одной бакалейной лавочке ему пришлось купить пакетик молотого перца, поскольку он решил, что, возможно, придется много ходить, и не хотел обременять себя объемистыми пакетами.