Гветелин кивнул, залез в один из ящиков под приборной рубкой, вытащил бумагу и ножницы и вырезал из бумаги кружок, сантиметров десять в диаметре. Потом осмотрелся и прилепил его на стекло иллюминатора.
— Предлагаю объединить наши усилия, господа, — сказал эльф. — Возьмемтесь за руки и старайтесь просто помочь мне. Один я не справлюсь, а перемещать корабль вразнобой опасно. Может не совпасть фаза. А здесь достаточно доли секунды. Ланс...
— Не беспокойся, я установил стандартное напряжение поля. Экспериментировать опасно.
Маги взялись за руки, сосредоточились, представляя золотое магическое светило, потом перевели взгляд на эльфа, тот кивнул, и корабль плавно перешел с орбиты вокруг Арканоса на орбиту вокруг незнакомой звезды.
Маги смотрели в окно. Весь нос корабля и сверху и снизу и по бокам был стеклянным. Когда они были на орбите Арканоса, звезды были привычными, их просто было несравнимо больше. А здесь все было непривычным, другим. Кое-где они видели знакомые созвездия, только они были искажены и поэтому представлялись другими, загадочными, опасными.
Греллах Доллайд стукнул хвостом о пол.
— Где бы мы ни оказались, это далеко от нашего дома.
На черном небе владычествовала большая золотая звезда. Разумеется, большой она казалась только потому, что они были так близко от нее. Вот только была ли она и правда магической, как гласили легенды? Никто из магов не мог понять этого.
— Ты слишком хорошо экранировал корабль, Лин, — с досадой сказал Элистан. — Я ничего не различаю за бортом — ни сил, ни магии.
— И хорошо, что не различаешь, — серьезно возразил Торвальд. — Живые существа не могут воспринимать лучи звезд, не профильтрованные через атмосферу родной планеты. Это смертельно, Лис.
Некоторое время все молча всматривались в звездное небо, простирающееся волшебным покрывалом вокруг корабля. Наконец они увидели пятнышко, наползающее на местное светило.
— Это планета! — воскликнул Гветелин. — Туда-то нам и надо! Давайте приблизимся.
Через несколько минут корабль перешел на круговую орбиту вокруг планеты. Можно было подумать, что они видят глобус. Точнее, детскую игрушку, раскрашенную под глобус.
— Поняла, — сказала Мэрилин. — Я поняла, чего здесь не хватает.
— Чего? — обернулся Ланс.
— Параллелей и меридианов. Все остальное на месте.
Ланс кивнул.
— Ага. Даже материки кто-то нарисовал. Причем, этот кто-то явно не в ладах с фантазией. Абсолютно одинаково расположенные материки. А этот архипелаг расположенный строго по экватору! Боюсь, что катаклизм сказался на вашей исторической родине хуже, чем о том говорят легенды.
— Ты считаешь, это следствием катаклизма? — с сомнением в голосе спросил Элистан. — Я, конечно, всего лишь алхимический магистр геологии, но насколько я ее знаю, природа не терпит симметрии. До такой пошлости способны додуматься только мыслящие создания.
— Алхимический магистр геологии? — удивленно переспросил Алан. — Что это значит, Лис?
Элистан передернул крыльями.
— Серьезные маги, Алан, занимаются теорией. Я же с увлечением занимаюсь алхимическими приложениями. Мне посчастливилось найти нестандартное приложение магическим артефактам. Дело в том, что с их помощью можно изучать науки в рекордные сроки. Хотя, изучать, сильно сказано. Скорее, осваивать. Я тогда для защиты своей алхимической диссертации должен был за десять дней защитить четыре магистерских диссертации по различным областям знания по выбору аттестационной комиссии. И эти извращенцы выбрали геологию, металлургию, медицину и оптику.
— И ты защитил четыре диссертации за десять дней? — восхитился Алан.
— За двенадцать, — усмехнулся Элистан. — Мне удалось убедить комиссию, что на защиту диссертации требуется один день и два дня на подготовку. Впрочем, нужно отдать комиссии справедливость. Когда я пришел на четвертую защиту, меня встретили аплодисментами и сразу же после защиты диссертации по оптике объявили о присвоении мне звания доктора алхимии.
— Так что ты имеешь в виду, говоря о губительных последствиях катастрофы? — спросил Арнольд
— Всякого рода катаклизмы губительно действуют на психику, — объяснил драконид.
— Ты думаешь, что это творчество разумных существ? — изумился тролль.
— А почему бы и нет, — Элистан снова пожал крыльями и отвернулся к окну.
— Может быть, снизимся? — предложил Антонин.
Гветелин кивнул и взял управление на себя. Корабль медленно, по спирали приближался к планете. Сверкающий шар все увеличивался в размерах, пока не превратился в огромный и прекрасный мир. Синяя вода, изумрудные очертания континентов, коричневые горы и серебристые ленточки рек.
— Это прелестно, мальчики, но что дальше? — спросила Аваяна. — Вы собираетесь крутиться здесь до завтра?
— Нам нужно подыскать здесь тихое местечко, приземлиться и, хорошо бы найти какого-нибудь местного жителя, желательно одинокого, без семьи и друзей. Чтобы он помог нам изучить язык, — ответил Торвальд.
— Короче, — добавил Арнольд, — нам нужно найти укромное местечко, а мы с такой высоты сделать это не можем.
— Погоди спускаться, Лин, — возразил Элистан. — Если нас заметят, будет еще хуже. В наши бинокли мы тоже ничего не разглядим. Ланс, если ты увеличишь напряженность поля, я, пожалуй, попробую устроить что-то типа линзы на нашем окне.
— На сколько?
— Считай сам. Для моих личных нужд прошу выделить мне напряженность раза в полтора выше, чем сейчас. Ну, и еще для жизнеобеспечения.
— Хорошо, я сейчас подрегулирую шпагу.
Ланс занялся рукоятью шпаги, магическое поле замерцало вокруг нее, потом распространилось по всему кораблю, окрасив воздух в фиолетовый цвет.
Элистан подумал.
— Жаль, что у тебя нет второй магической шпаги, Ланс, — сказал он. — Придется снова пользоваться подручными средствами. Лин, дай мне свою шпагу.
Гветелин сходил к себе в каюту и принес шпагу. Обыкновенную, без всякой магии. Просто хорошее стальное оружие. Элистан уже успел сходить за своей шпагой к себе. Теперь он устанавливал ее в углу рубки, перед окном.
— Не поцарапай пол, Лис, — забеспокоился Гветелин.
— Не волнуйся.
Элистан отошел. Его шпага осталась стоять на полу на острие. Было отчетливо видно, что она не оцарапала пол и уж тем более не проткнула. Драконид подошел к эльфу, забрал у него шпагу и пристроил в другом углу рубки. Фиолетовый свет в корабле сменился обычным, дневным. Зато стекло сначала замерцало, потом стало молочно белым, потом вновь прозрачным, как раньше. Теперь путешественники видели планету с высоты полета драконида.
Кто видел землю с высоты, тот знает, что недостатки на расстоянии скрадываются, а виднеются только культурные поля, на которых даже зоркий драконид не заметит сорняков, чистенькие фермы, запах от которых теряется по дороге, аккуратные города и деловитые повозки разной степени резвости. Дороги кажутся ровными, сады — кудрявыми. В общем — картинка! И если на земле нет совсем уж чего-то ужасного, типа пожара континентального масштаба, то смотри и радуйся.
Если же вы — драконид, то вы знаете, что в полете вас особенно радует разнообразие видов. Вот одинокое кудрявое дерево, вот заросли кустарника. Вы даже можете помечтать о том, как славно было бы спуститься и оборвать малину, если конечно время мирное, и вам не оборвут за это крылья.
Но как бы ни старались эльфийские садовники, им никогда не добиться застывшего совершенства. Нет, технически все довольно просто осуществимо, но нужно знать эльфов! При их легкомыслии приходится удивляться не асимметричным садам, а пристойной одежде! Остальные же народы способны создать совершенный сад в еще меньшей степени, чем эльфы. Гномы не испытывают ни малейшей тяги к земле, по крайней мере в смысле садоводства, тролли садоводство любят несколько больше, только терпения у них еще меньше чем у гномов и эльфов вместе взятых, а дракониды имеют слишком своеобразные представления об идеальном саде. По их мнению, сад должен быть эстетичен не только для прогулок, но и для полетов над ним. Так как достичь такого совершенства они считают совершенно невозможным, то предпочитают нанимать эльфийских садовников. А, как известно, эльфы...